Великое восстановление наук, Разделение наук

Мы подошли к учению об иллюстрации изложения. Это учение называется риторикой, или ораторским искусством. Наука эта, замечательная уже сама по себе, великолепно разработана в трудах многих писателей. Конечно, если здраво оценивать вещи, то красноречие, вне всякого сомнения, уступает мудрости. Насколько последняя выше первого, мы видим из божественных слов, обращенных к Моисею, когда тот отказался от порученной ему миссии, ссылаясь на недостатки красноречия: "У тебя есть Аарон, он будет твоим вестником, ты же будешь ему богом" ^°. Что же касается непосредственных плодов и популярности, то в этом отношении мудрость далеко уступает красноречию. Именно об этом говорит Соломон: "Мудрого сердцем назовут мудрецом, но сладкоречивый вития добьется большего" ^', совершенно ясно давая понять, что мудростью можно снискать какую-то славу и восхищение, но в практической деятельности и повседневной жизни красноречие оказывается особенно полезным. Что же касается разработки этого искусства, то ревнивое отношение Аристотеля к риторам своего времени и страстное и пылкое стремление Цицерона всеми силами прославить это искусство в соединении с долгим практическим опытом в нем явились причиной того, что в своих книгах, посвященных ораторскому искусству, они буквально превзошли самих себя. Богатейшие же примеры этого искусства, которые мы встречаем в речах Демосфена и Цицерона, вместе со всесторонним и глубоким теоретическим анализом удвоили успехи риторики. Поэтому если в этой науке что-нибудь и нуждается, с нашей точки зрения, в дальнейшем развитии, то это касается скорее всякого рода сборников, которые, подобно слугам, должны всегда находиться неотступно при ней, а вовсе не теории и практики самого искусства. Ведь когда мы, говоря о логике, упомянули о необходимости создания определенного запаса общих мест, мы пообещали более подробно разъяснить этот вопрос в разделе риторики.

Однако, для того чтобы, но нашему обыкновению, немного взрыхлить почву вокруг корней этого искусства, примем за основание, что риторика в такой же мере подчинена воображению, как диалектика -- интеллекту. Если вдуматься поглубже, то задача и функция риторики состоят прежде всего в том, чтобы указания разума передавать воображению для того, чтобы возбудить желание и волю. Ведь, как известно, руководящая роль разума может быть поколеблена и нарушена тремя способами: либо софистическими хитросплетениями, что относится к области диалектики, либо обманчивой двусмыслицей слов, что уже относится к риторике, либо, наконец, насильственным воздействием страстей, что относится к области этики. Ведь подобно тому как в отношениях с другими людьми мы можем поддаться хитрости или отступить перед грубостью и насилием, так и во внутренних взаимоотношениях с самим собой мы ошибаемся под влиянием обманчивых доказательств, приходим в беспокойство и волнение в результате постоянного воздействия впечатлений и наблюдений или нас может потрясти и увлечь бурный натиск страстей. Но человеческая природа отнюдь не устроена настолько неудачно, чтобы все эти искусства и способности лишь мешали деятельности разума и ни в какой мере не содействовали его укреплению и упрочению; наоборот, они в значительно большей степени предназначены именно для этой последней цели. Ведь целью диалектики является раскрытие формы доказательств, необходимой для защиты интеллекта, а не для обмана его. Точно так же цель этики состоит в том, чтобы так успокоить аффекты, дабы они служили разуму, а не воевали с ним. Наконец, цель риторики сводится к тому, чтобы заполнить воображение такими образами и представлениями, которые бы помогали деятельности разума, а не подавляли его. Ведь злоупотребления искусством возникают здесь лишь побочным образом, и их нужно избегать, а не пользоваться ими.