Великое восстановление наук, Разделение наук

Точно так же если бы мы захотели сказать несколько слов о значении книг и учения и влиянии их на нравы, то разве мало существует плодотворных советов и наставлений, относящихся к этой теме? Разве один из отцов церкви с величайшим негодованием не называл поэзию "вином демонов" ^, поскольку она действительно порождает множество искушений, страстей и ложных представлений? Разве Аристотель не высказал очень мудрую и достойную самого серьезного отношения мысль о том, что "юноши не способны еще усвоить моральную философию" ^, ибо в них еще не охладел ныл юных волнений и страсти но успокоились под влиянием времени и жизненного опыта? И если говорить правду, то разве не потому великолепнейшие книги и проповеди древних писателей, которые весьма убедительно призывают людей к добродетели, показывая воочию все ее величие и осмеивая ходячие мнения, старающиеся, подобно пара-ситам в комедии, унизить ее, оказываются столь малоэффективными и так мало помогают утверждению нравственности и исправлению нравов, что их обычно читают отнюдь не умудренные годами люди, а лишь дети и незрелые юноши? Разве не верно то, что молодые люди еще значительно менее, чем к этике, подготовлены к изучению политики, если они вполне не проникнутся религией и учением о нравственности и об обязанностях, потому что в противном случае они могут под влиянием искаженных и неправильных представлений прийти к убеждению, что вообще не существует подлинных и надежных моральных критериев, но все измеряется лишь степенью полезности и удачи? Как говорит поэт:

...зовется доблестью разбой удачный... ^

-- и в другом месте:

Этот несет в наказание крест, а другой -- диадему *".

Впрочем, поэты предпочитают здесь форму сатиры, с негодованием обрушиваясь на эти пороки. Но некоторые книги о политике вполне серьезно и положительно излагают эту тему. Так, Макиавелли пишет, что "если бы Цезарь оказался побежденным, то он стал бы еще более одиозной фигурой, чем Катилина" ^, как будто, кроме одной удачи, не существует никакого различия между какой-то кровавой и сладострастной фурией и человеком возвышенной души, самым удивительным среди людей (если бы у него только не было такого честолюбия). Мы видим на этом примере, как необходимо людям всеми силами стараться познать науку благочестия и нравственности, прежде чем они приступят к политике, тем более что люди, воспитанные во дворцах и с детских лет готовящиеся к государственной деятельности, почти никогда не приобретают подлинной и глубокой нравственной порядочности; и насколько было бы хуже, если бы к этому присоединились еще и книжные наставления! Более того, разве не следует также относиться с осторожностью и к самим моральным поучениям и образцам, по крайней мере к некоторым из них, ибо они иной раз способны сделать человека упрямым, заносчивым и замкнутым? Ведь говорит же Цицерон о Катоне: "Знайте, что все те поистине божественные и выдающиеся достоинства, которые вы видите в нем, -- это то, что принадлежит ему от природы, те же недостатки, которые мы порой в нем находим, не созданы природой, а воспитаны учителями" ^. Существует и множество других аксиом, касающихся того действия, которое производят на человеческую душу учение и книги. И поистине справедливы слова поэта: "Учение переходит в нравы" ^, что в равной мере приходится сказать и о других факторах, таких, как общение с людьми, репутация, законы и т. п., которые мы перечислили выше.

Впрочем, существует определенный метод воспитания души, который, как мне кажется, более тщательно разработан, чем остальные. Этот метод опирается на такое основание: "Душа каждого человека в определенные моменты находится в состоянии большего совершенства, в другие же моменты -- в состоянии меньшего". Поэтому основная цель и задача этого метода состоит в том, чтобы поддерживать наиболее благоприятные моменты, а неблагоприятные, если можно так выразиться, совершенно вычеркивать из календаря. Есть два способа закрепить благоприятные моменты душевного состояния: обеты или по крайней мере очень твердые решения души, с одной стороны, и, с другой -- наблюдение и упражнения, которые, впрочем, имеют значение не столько сами по себе, сколько потому, что они постоянно удерживают душу в повиновении и готовности к исполнению долга. Отрицательные моменты могут быть уничтожены также двумя способами: тем или иным искуплением и исправлением прошлого либо избранием нового жизненного пути и началом жизни как бы заново. Но эта часть, как мне кажется, уже относится к религии; и это неудивительно, так как истинная и настоящая моральная философия, как уже было сказано, является всего лишь служанкой теологии.