Читаем Великой тайной светится Любовь полностью

Мир не без добрых людей, – кому-то быстро                                                                 помогутОсвободить это место для более нужных вещей…В мире безумных идей чаще стремление к Богу,Только жадная бездна съедает тоскливых зверей…Как бы просуществовать, чтоб проникнув                                                  в Вечную Тайну,Вдруг обрести бытие за порогом таинственной                                                                     тьмы…Где она, благодать?! – Все живое чисто случайноДруг другом насытив нутро, теряет образ мечты…Отчего же я так беспощаден к себе, к своему                                                            отраженью,Вижу, что натворил, но не каюсь Богу во тьме,Весь век обитаю в разладе, притянутый чувством                                                           к сближенью,Зачем с тобой в небе парил в тревожном                                               загадочном сне…Кто даст мне Образ понять как существо                                                                выраженья,Где спрятан магический смысл вгоняющий сердце                                                                      в экстаз,И для чего пела мать, младенцу даря откровенье,Неужто за то, что дав жизнь, исчезнуть                                               из сказочных глаз…

CVI

Чем больше я живу, тем меньше слышу Бога,Как будто жизнь сама в себе несет забвенье,И как странно в подведении итогаИсчезает чувство самосохраненья…Как будто этот лес, река, моряПесок и камни – предпосылка превращеньяВ то, что изливается горя,Вдруг становясь одной безмолвной тенью…Так вал моих давно прожитых летС собой зовет меня в невидимую область,Там девушка, чьим сердцем был согретИ друг мне передавший светлый образ…И все, чему названья просто нет,Ибо в месте колдовского обитаньяТы можешь видеть только силуэт,Становящийся личинкой оправданья…Того, что ты не зря освоил свет,Точно крошку выпавшего знаньяС тем, чтоб озвучить сладкий бредКак переход в иное обладанье…

CVII

«Я не обижаюсь, когда говорят, что я дурочка, я знаю, что это не так…»

Мэрилин МонроЧто такое сексуальный символ?! —Образ тающих в гробу живых невестИли окруженный ярким нимбомПросто ракурс всех безумных мест?!…Жизнь – спектакль, а люди – куклы, —Это говорил еще Шекспир,Мир как суденышко, бедняга утлый,Мы лишь мгновение вкушаем сладкий пир…И растворяемся друг в друге без возврата,И только символы отчаянной любвиНа обложках блеском прожитого адаОстаются в бледных сумерках земли…О, Мэрилин, мой самый нежный символ,Ведь ты ж не дурочкой была,Но окруженная потусторонним нимбом,Соединяешь в мыслях прошлые тела…

CVIII

Даже в самых страшных своих снахЧеловечество не знало,Что существо создавшее егоВообще нигде не обитало…

CIX

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги