Великолепие чести

Джеральд решил избавиться от накопившейся в нем ярости.

Дункан задумал распалить свой гнев.

— Я все время притворялся, разговаривая с Аделой, — заявил Джеральд. — Мне казалось, что я сумею примириться с тем, что с ней произошло. И когда я поклялся убить Моркара, это было вполне естественно. Но увидев его… — Джеральд на мгновение смолк. — Знаешь, Дункан, что-то во мне сломалось. Подумай, этот негодяй смеялся!

— Зачем ты объясняешь мне все это? — тихо спросил Векстон.

Джеральд слабо улыбнулся:

— Мне почему-то кажется, что ты бы с радостью вонзил свой меч в меня.

— Но ты вел себя как безумец, Джеральд. Не будь меня рядом, тебе бы не подняться по склону горы. Тебя уже не было бы и живых. Жажда мести ослепила тебя.

Дункан замолчал, давая другу время обдумать его слона. И вдруг он понял, что гневается напрасно. Да, Джеральд повел себя не лучшим образом: он забыл о воинской дисциплине, ничего не видел и не слышал. Но разве сам Дункан не вел себя временами точно так же? Разве не терял порою голову от гнева?

— Да, — согласился Джеральд, — я вел себя как глупец. Других объяснений ты от меня не получишь.

Векстон понимал, насколько трудно было его другу признаться в недостойном поведении.

— Мне и не нужны твои объяснения и извинения. Я ничуть не лучше тебя, Джеральд. Меня тоже влекла вперед жажда мести. Мадлен ранили в бою, после того как я взял ее в плен. Ее могли и убить. Мы с тобой оба вели себя как глупцы.

— Да, — согласился Джеральд. — Хотя я ни за что не признался бы в этом никому, кроме тебя, Дункан. Ты сказал, что едва не потерял свою Мадлен. И мы никогда бы не познали силы ее обаяния, а ты так бы и не понял, что потерял.

— Силы ее обаяния? — с улыбкой повторил Векстон. Он был удивлен: обычно Джеральд не изъяснялся столь цветисто.

— Не могу точно объяснить, что я имею в виду, — проговорил Джеральд, покраснев. — Она такая… чистая. И хоть ты сожалеешь, что взял ее в плен, я благодарен тебе за это, Мадлен — единственная, кто помог мне вернуть Аделу.

— Я никогда не жалел, что привез с собой Мадлен, я лишь сожалею, что ей невольно пришлось принять участие в битве против Луддона, — пояснил барон.

— Ах, моя милая Адела, — прошептал Джеральд. — Меня тоже могли бы убить сегодня. И она бы никогда не узнала счастья, которого заслуживает и которое может получить лишь от меня.

— А знаешь, я еще не уверен, стала бы она плакать по тебе или отпраздновала бы твою смерть, — улыбнулся Дункан.

Джеральд рассмеялся шутке друга:

— Я скажу тебе кое-что, но если ты будешь смеяться, я тебе глотку перережу. Я дал Аделе одно обещание, после которого она согласилась стать моей женой.

— Ну? Говори же! — вскричал барон с любопытством.

— Мне пришлось пообещать Аделе, что я не лягу с ней в постель.

— Бить тебя некому, Джеральд. Ты что, и вправду собираешься сдержать свою клятву? — спросил Дункан, еле сдерживая смех.

— Да, — к удивлению Векстона, заявил Джеральд.

— Ты собираешься вести монашескую жизнь в собственном доме? — недоумевал Дункан.

— Нет, друг мой, но кое-чему я научился у тебя.

— Не пойму, о чем это ты.

— Помнишь, ты пообещал Аделе, что она сможет сколько угодно времени провести в твоем замке? Ну а потом ты еще предложил мне переехать туда же. Это была замечательная мысль, и я стараюсь воспользоваться ею.

— Понятно, — кивнул барон.

— Ничего тебе не понятно, — рассмеялся Джеральд. — Слушай! Я ведь пообещал Аделе, что не лягу к ней в постель. Но она сама может ложиться в мою, сколько захочет и в любое время.

Лицо Дункана расплылось в улыбке.

— Конечно, на это понадобится некоторое время, — признался Джеральд. — Она любит меня, но все еще не до конца доверяет мне. Я принял все ее условия, так как понимаю, что она недолго сможет противиться мне. Ну а теперь нам, пожалуй, не мешает отдохнуть. Мы поедем в Лондон завтра? — спросил Джеральд.

— Нет, сначала мы направимся к барону Рейнхолду. Его крепость занимает особое место в моих намерениях.

— В чем же состоят твои намерения?

— Собрать моих союзников, Джеральд. Достаточно выжидать. От Рейнхолда я разошлю письма остальным. Если все пойдет хорошо, мы через две недели соберемся в Лондоне.

— А ты подумал, какую соберешь армию? — спросил Джеральд, вспомнив, что одной армии Дункана хватило бы на то, чтобы завоевать целую крепость.

— Мне не нужна большая армия, я собираюсь выступить с равными мне по настроению людьми. И помни, я не собираюсь бросать вызов своему правителю — я лишь не хочу во всем с ним соглашаться. А это большая разница, Джеральд.

— Я непременно выступлю на твоей стороне, хотя наверняка ты и так знаешь это.

— Что касается Луддона, это был его последний обман. Не думаю, что королю известно о его предательстве; впрочем, я намереваюсь сообщить ему об этом. Вильгельм не может больше ничего не замечать. Правосудие восторжествует.

— Ты хочешь открыть нашему монарху правду в присутствии своих соратников?

— Да. Многие знают, что случилось с Аделой, — ответил Дункан. — И они тоже должны узнать правду.

— Но зачем? — встревожился Джеральд. — Неужели Аделе придется говорить перед?..

— Нет, она останется дома. Ей ни к чему быть там.