Великолепие чести

Вдруг барон откатился на бок и припал губами к лону Мадлен. Тогда она, взяв в руки восставшее естество Дункана, стала поглаживать его кончиками пальцев, сжимала и гладила, приближая к себе до тех пор, пока не дотронулась до него губами и языком. Казалось, эта сладкая пытка продолжится целую вечность. Первым не выдержал Дункан. Высвободившись из объятий Мадлен, он повернулся и с легкостью проскользнул в ее нежное лоно.

Она вскрикнула так громко, что Дункану показалось, что он причинил ей боль, и он хотел отодвинуться, но жена прижала его к себе, ее бедра ритмично задвигались ему навстречу. Вскоре ее тело забилось в конвульсиях, которые передались ему…

Оба слишком ослабели. Чтобы двигаться или говорить. Они лежали обнявшись, наслаждаясь долгими минутами блаженства.

Вдруг Мадлен вздрогнула. Дункан сразу понял, что ее встревожило.

— Не беспокойся, отец Бертон ушел служить мессу, — сказал он.

Мадлен успокоилась.

— Но, конечно, ты так кричала, что тебя, вероятно, слышали все мои воины, — добавил Векстон.

— Да и ты не молчал, — засмеялась женщина.

— Вот теперь я побреюсь, — заявил барон.

— Я наконец поняла, что ты имел в виду, когда сказал, что побреешься позже, Дункан, — вновь рассмеялась Мадлен. — Ты знал, что твоя борода сведет меня с ума.

Приподнявшись, Векстон заглянул жене в глаза:

— Ты знаешь, какое огромное удовольствие доставляешь мне?

— Да, — прошептала она в ответ. — Я люблю тебя, дорогой, и всегда буду любить.

— А ты любила меня, когда узнала, что Лоренс был самозванцем и что я не сказал тебе об этом?

— Да, хоть я и сердилась на тебя за то, что ты утаил от меня правду. Видит Бог, я была по-настоящему разгневана!

— Ну и ладно тогда. А я так боялся, как бы ты не подумала, что я и в остальном лгу тебе.

— Я никогда не сомневалась в твоей любви, Дункан, — промолвила Мадлен.

— Да, но сомневалась в другом: ты думала, тебя никто не ценит.

— Теперь все сомнения позади.

Мадлен еще раз поцеловала мужа и вновь увлекла его в бурное море любви…

Когда отец Бертон вернулся в дом, Мадлен и Дункан уже были одеты. Барон сидел за столом, не сводя глаз с жены, которая готовила ему завтрак.

— Мне необходим священник, отец Бертон, — заговорил барон. — Немедленно. Вы не могли бы на некоторое время приехать в мой замок?

Мадлен от восторга захлопала в ладоши.

Ласково улыбнувшись, отец Бертон отрицательно покачал головой.

— Дело в том, сын мой, что старый граф привык к моим визитам. Я не могу оставить его теперь, когда он так плох. Нет, не могу, — повторил он.

Мадлен понимающе кивнула.

— Может, вы приедете к нам, дядюшка, когда граф немного оправится? Честно говоря, мне кажется, он всех нас переживет.

— Мадлен! Как ты можешь говорить такое! — возмутился священник.

— Ничего особенного я не сказала, дядюшка, — опустила глаза Мадлен. — Простите меня, я понимаю, что вы в долгу перед графом.

Дункан кивнул:

— Ну хорошо. Тогда мы приедем к вам в гости, а когда долг не будет заставлять вас оставаться здесь, вы переедете к нам.

Как умно действовал муж! Мадлен увидела, что Бертон слегка улыбнулся и согласно кивнул.

— Сколько мы еще здесь пробудем? — спросила Мадлен мужа.

— Мы должны ехать сегодня же.

— Может, останемся здесь до конца лета? — предложила женщина.

— Мы едем сегодня, — повторил барон.

Мадлен вздохнула: Дункан откровенно давал ей понять, что не потерпит возражений.

— Хорошо, пусть так.

Священник вышел из комнаты, сделав вид, что направился в кухню за хлебом. Как только дверь за ним закрылась, Мадлен напустилась на мужа:

— Могу же я иметь собственное мнение! Или мне ходить только по твоей указке?!

Векстон ухмыльнулся:

— Мне известна твоя самостоятельность, Мадлен. Но ты как-никак моя жена, и тебе придется меня слушаться. Остаться здесь…

— Понимаю, — вздохнула женщина. — Извини, я просто откладываю неизбежное. Знаешь, тебе нужно знать всю правду о своей жене, Дункан. Понимаешь, временами я бываю ужасно трусливой.

Векстон расхохотался.

— Да ты храбрее всех моих воинов! — промолвил он. — Кто осмелился освободить врага своего брата?

— Я, но…

— Кто стоял за спиной Джиларда и спас его?

— Тоже я, Дункан, но я была напугана и…

— А кто заботился о моей сестре? Кто укротил Силена? Кто?..

— Ну я, конечно, — согласилась Мадлен и, охвати лицо мужа ладонями, добавила: — Но ты должен понять, что каждый раз, когда я делала нечто такое, я просто умирала от страха.

— Но это вовсе не означает, что ты трусиха. Страх — вполне обычная вещь. Только глупцы ничего не опасаются.

— Ты должен посоветовать мне, как себя вести, когда мы вернемся ко двору, — попросила Мадлен. — Я, знаешь ли, не хочу ставить тебя в глупое положение перед королем, неловко отвечая на его вопросы. Ведь он будет задавать мне их, не так ли, Дункан?

Услышав тревогу в ее голосе, барон покачал головой:

— Мадлен, как бы ты ни вела себя, я уверен, что ты будешь действовать правильно. Что касается вопросов короля, могу посоветовать лишь одно: говори только правду.

— Но это же мне советовал и Луддон, — пробормотала Мадлен. — Он надеется, что именно правда загонит тебя в ловушку.