Великолепие шелка

Этан чуть слышно засмеялся и взял из его рук бутылку. Потом, сделав всем знак соблюдать тишину, он повел их торопливо прочь из опасного места.

Когда они должны были вот-вот выйти на открытую палубу, чтобы глотнуть свежего ночного воздуха, случилось то, чего Этан давно уже ожидал и что тем не менее грянуло, как показалось ему, неожиданно. Наверху, где-то над их головами, раздался громкий топот ног, тревожно зазвучали резкие гортанные крики, и вслед затем все проходы и коридоры заполнили матросы, вопившие по-китайски, что сын человека императора убит, а варвары сбежали и прячутся где-то тут, на корабле.

Возвращаться назад было поздно, как и искать, где бы спрятаться, и Этану ничего не оставалось, как только подтолкнуть Чину и Брэндона по направлению к лестнице и, прикрыв их от случайного взгляда своим телом, молиться, чтобы они разобрали его отрывистые, произносимые шепотом указания и выполняли их как можно точнее. Задержавшись ровно настолько, чтобы убедиться, что никто их пока не заметил, он взбежал наверх по той же лестнице и, повернув от них в противоположную сторону, бросился бежать через палубу, чтобы укрыться между установленных в стойке бочек и свернутых парусов, громоздившихся возле одной из запертых дверей.

Он действовал очень быстро, не обращая внимания на доносившийся со всех сторон топот ног. Его чувства были предельно обострены, нервы напряжены в ожидании схватки. Если бы не страх за Чину и детей, он бы наверняка начал насвистывать сквозь зубы в предвкушении того момента, когда сможет наконец утолить сжигавшую его столько лет жажду мщения.

Его щеки коснулось внезапно легкое дуновение ветерка, и он, подняв голову, внимательно посмотрел на вымпел, развевавшийся на главной мачте. На душе у него было тревожно, поскольку до рассвета оставалось совсем немного. Хотя небо все еще было усеяно звездами и вокруг стояла непроглядная темнота, он знал, что скоро ночной мрак сменится безжалостным утренним светом, который лишит их всяческих шансов не попасться в лапы Ванг Тоха.

Выскочив стремглав из своего укрытия, Этан поднес одну из стрел к фонарю, горевшему на стене надпалубной каюты, и обмотанная вокруг наконечника масляная тряпка вспыхнула ярким пламенем. Позади него на палубе раздались громкие крики, и капитан, с сердцем, стучавшим, как молот, натянул лук и выстрелил.

Стрельба из лука не числилась среди тех дисциплин, коим обучали в коркском приюте для сирот и подкидышей, да и сам Этан, ведя жизнь, типичную для торговцев и авантюристов, не имел возможности овладеть в полной мере этим искусством. И тем не менее все получилось так, как он и хотел: стрела пролетела через борт клипера и шлепнулась в воду, где и погасла с довольно громким шипением.

Тем же образом подготовив к выстрелу вторую стрелу, Этан оттянул тетиву, насколько хватило сил. Стрела взвилась высоко и, прежде чем упасть в море, прочертила на небе огненный след. Однако он не стал наблюдать за ее полетом, чтобы удостовериться в том, что огненную дугу не могли не заметить с борта «Ориона», поскольку палуба начала буквально сотрясаться от приближавшегося топота ног. Надеясь незаметно нырнуть в какую-нибудь щель, капитан инстинктивно пригнулся, и вовремя: стрела, пущенная на этот раз рукой мастера, просвистела возле самой его головы и воткнулась в стену каюты, возле которой он только что стоял. Пронзительно вопившая свора стремительно неслась прямо на него, и Этан, отбросив в сторону лук, побежал, надеясь отвлечь на себя внимание неприятеля и дать тем самым возможность Брэндону и Чине благополучно достигнуть условленного места.

Откуда мог он знать, что добраться туда окажется для них делом нелегким. Случилось так, что матросы, привлеченные светящимися стрелами, кинулись толпою как раз в их сторону, и им пришлось укрыться за деревянной скамьей возле какой-то стены. Прислушиваясь с замиранием сердца к грубым крикам вокруг, Чина дрожала от страха и, сама того не замечая, беззвучно молилась:

– Господи, спаси его!

– Не бойся, Чина, – придвинулся к ней Брэндон. – Он знает корабль лучше, чем кто-либо из них. Ему не составит труда спуститься к Филиппе и...

Чина закрыла ладонью его рот, поскольку увидела внезапно, как кто-то в чулках и туфлях на мягкой подошве остановился напротив их укромного места. В наступившей к тому времени полнейшей тишине она услышала быстрое, взволнованное дыхание Брэндона и еще сильнее зажала ему рот, стараясь ничем не выдать себя. Мгновение за мгновением проходило в томительном ожидании, но человек не двигался. Чина почувствовала, как у нее на затылке шевельнулись волосы, словно у загнанного в угол животного. Не в силах больше выносить мучительную неизвестность, она подняла голову и увидела прямо над собой смуглое изумленное лицо китайца, который как раз наклонился, чтобы заглянуть за скамейку.