Великолепие шелка

– А сколько же в таком случае? Двадцать? Тридцать? Сорок?

– Двести.

Горячая волна краски прокатилась по лицу Дэймона Уоррика, захватив не только угловатые скулы, но и самую макушку, на которой красовался зачесанный по тогдашней моде хохолок.

– Вы, должно быть, сошли с ума!

– Эта та сумма, которую назвала мне мисс Уоррик перед своим отъездом.

Дэймон сжал губы, и Этан подумал, что, наверное, он унаследовал свой характер от матери, ибо от Уорриков в нем обнаруживалось очень мало. Этот вялый подбородок и пухлые белые руки говорили о слабости и легкой внушаемости характера. И Этан невольно начал удивляться, почему в сидевшей рядом с ним девушке так много одухотворенности и огня, в то время как в ее брате наблюдается явный недостаток и того, и другого.

– Боюсь, что не совсем вас понимаю, – проговорил Дэймон, глядя вопросительно в застывшее лицо своей сестры.

Этан услужливо ухмыльнулся.

– Разрешите мне объяснить.

– Ах нет, прошу вас, – остановила его Чина и, зашуршав решительно своими шелками, приблизилась к столу брата. – Увы, Дэймон, это правда. Я так хотела поскорее попасть домой, что эта сумма не казалась мне в тот момент столь уж огромной.

– И это все, что ты можешь сказать? – спросил он недоверчиво, видя, что она явно не собирается продолжать свои объяснения. Чина, закусив губу, кивнула.

– Ну, в таком случае подумай... – начал было Дэймон, но капитан, поднявшись с кресла, перебил его:

– Прошу прощения, сэр, но мне совершенно очевидно, что вам двоим есть о чем поговорить наедине.

Он уже понял, что Чина еще ни слова не сказала брату о гнусном поведении Фрэдди по отношению к ней. А так как в намерения капитана вовсе не входило из-за каких-то там сантиментов снижать означенную сумму, он не счел возможным для себя задерживаться здесь более и наблюдать, таким образом, за неприятной для Чины сценой.

– Может, я заеду к вам в другое, более подходящее время? – произнес он отрывисто и, бросив взгляд на склоненную голову Чины, тотчас же отвернулся, ибо ощутил внутри знакомое досадливое чувство. А затем, завершая свой монолог, добавил: – Не стоит звать слугу, я прекрасно найду дорогу и сам.

Когда он вышел, в воздухе повисло напряженное молчание. Дэймон, который принялся мерить комнатку беспокойными шагами, как запертое в клетку животное, вдруг резко остановился перед Чиной, снова усевшейся на стуле.

– Мне хотелось бы узнать, что за сумасшествие заставило тебя предложить этому человеку две сотни фунтов? – спросил он холодно. – Двадцать фунтов я могу еще себе вообразить, учитывая, что ты была расстроена известием о смерти Рэйса, но две сотни? Где, черт побери, я смогу, по-твоему, достать такую сумму? Чина покраснела.

– Ты хочешь сказать, что не заплатишь ему?

– Разумеется, нет! Неужели ты считаешь меня последним идиотом?

– Но, Дэймон, я дала ему слово!

– Дискуссии здесь неуместны! – отрезал Дэймон грубо. – Этот человек всего лишь интриган и вообще нечестивец! Надо быть настоящим мерзавцем, чтобы воспользоваться тем обстоятельством, что ты слишком неопытна и не имела поэтому ни малейшего представления о сумме, которую предлагала! Две сотни фунтов, Чина! Две сотни! Да на эти деньги даже лондонский джентльмен сможет прожить безбедно в течение года, а то и дольше. Надеюсь, ты ничего не подписывала?

– Нет, – ответила Чина просто. – Я не видела в этом необходимости. Наверное, тебе самому ясно, что выплатить эту сумму – дело чести.

– О какой чести ты говоришь? – фыркнул Дэймон. – Ты что, совсем слепа и глуха? Или шесть лет семинарии совершенно лишили тебя рассудка? Неужели тебе никто не разъяснил, что за человек Этан Бладуил? Неужто ты не слышала, какой репутацией пользуется его корабль?

– Помнится, я слышала кое-что о клипере, которым он когда-то владел, – произнесла она нерешительно, поскольку Дэймон ждал от нее ответа.

Чина вовсе не собиралась рассказывать брату, что, помимо всего прочего, Этан Бладуил занимался еще нелегальной торговлей с Китаем. Однако это ничего не меняло. Дэймон, судя по всему, был прекрасно осведомлен о прошлом капитана, и то, о чем он ей говорил в течение следующих нескольких минут, заставило ее пожалеть, что она не может сию же минуту заткнуть уши и убежать из комнаты.

Дезертир? Убийца? Организатор государственного переворота против некоего безвредного правителя одного из африканских островных королевств, устранение коего повлекло за собой гибель множества невинных людей?

Нет, здесь что-то не так! Дэймон, должно быть, ошибается! Этан Бладуил, несмотря на всю ущербность присущей ему морали, просто не может быть повинен в столь ужасных злодеяниях!

– Боюсь, что может, – заверил ее Дэймон мрачно. – К тому же я уверен, что он совершил еще множество других не менее серьезных преступлений, только мы об этом не слыхали.

– А что, если потеряв свой корабль, он решил исправиться и вести отныне добродетельный образ жизни? – предположила Чина с надеждой в голосе. – Насколько я знаю, он доставил в последний раз товар в Англию на вполне законных основаниях.