«Дорогая Фиасоль,
Мне хотелось бы написать тебе много писем, чтобы сказать всё, что я думаю о тебе, сказать, какая ты привлекательная и умная. Посылаю несколько рисунков, твоих портретов, все нарисованы мной. Надеюсь, они понравятся тебе. Я очень хорошо рисую и люблю рисовать, как и ты. Больше всего мне нравится играть с тобой, мне хочется проводить с тобой время каждый день. Я хочу просыпаться с тобой утром и засыпать с тобой вечером и всю жизнь общаться с тобой.
Я буду всегда хорошо относиться к тебе, и даже если другие будут тебя презирать, я всегда буду с тобой. Я пристыжу Пиппу, если она будет ссориться с тобой, и помогу тебе прибраться в комнате, если мама захочет этого. Я всегда буду дружить с тобой.
Твой самый старый, самый лучший, самый весёлый и красивый друг во всей Вселенной
Фиасоль, которая лучше всех».
Пиппа возмущённо посмотрела на сестру.
– Так это ты сама написала себе письмо?
Фиасоль равнодушно пожала плечами.
– Да. Ну и что? Разве имеет значение, от кого человек получает письма? Разве главное не то, что человек иногда их получает? Если они такие занимательные, что их приятно читать?
Пиппа с любопытством посмотрела на Фиасоль.
– Сколько же мусора в твоей головке, – сказала она и вышла.
Раньше у Фиасоль были проблемы с деньгами, но теперь их больше нет. Она насобирала много денег в копилке на покупку скутера – маленького мотоцикла, на котором легко ездить по плохой дороге. И как-то раз Фиасоль вынула все деньги из копилки и переложила их в синий кошелёк с изображением дельфина. Денег было столько, что кошелёк сразу раздулся, и Фиасоль с трудом его закрыла. Потом она отправилась в кино с подругой Беллой и взяла кошелёк с собой. И вот как раз в кинотеатре этот кошелёк со всеми деньгами вдруг пропал, они с Беллой его долго-долго искали, но так и не нашли.
– Наверное, его у меня украли, – хныкала Фиасоль, когда мама увидела девочек. – А я ещё хотела купить на эти деньги скутер.
– Надо было оставить деньги в копилке, – сурово сказала мама.
Фиасоль ходила расстроенная много дней, часто звонила в кинотеатр, чтобы спросить, не нашли ли они там кошелёк, но он так и не нашёлся.
В конце концов, Фиасоль решила, что больше не будет огорчаться из-за пропажи, и на некоторое время перестала копить деньги.
Фиасоль очень переменилась с тех пор, как мы видели её в последний раз. Она перестала говорить «Хай!» и «Бай!» при встрече и прощании.
– Человек не должен говорить «Хай!» и «Бай!», – сказал сёстрам дедушка. – Надо говорить так: «Добрый день, желаю вам здоровья!» – сказал он и сердечно пожал руку Фиасоль. – На это другой человек обычно отвечает: «И вам крепкого здоровья».
Когда теперь мы приходим в гости к Фиасоль на улице Грайналюнд городка Грасабайр, она открывает нам дверь, прогоняет ленивых болонок, чтобы они не выбежали на улицу. Потом с широкой улыбкой встряхивает чёрной нечёсаной шевелюрой. И говорит не «Хай!» и не «Хо!», а так: «Добрый день, желаю вам здоровья, добро пожаловать к нам в дом!»
1. Фиасоль и невероятная поездка в бассейн
Бабушка и дедушка собрались ехать в Поки, так называется их летний домик далеко от города. Фиасоль пригласила туда Ингольвюра Гойкюра. Он получил разрешение у родителей и молниеносно собрался, он всегда очень рад поездкам в Поки.
Дедушка называет всех жителей Поки сумчатыми животными[1]
, и «сумчатые» делают практически всё, что только захотят.Им разрешено печь блины, делать карамельки со взбитыми сливками, качаться на ветвях деревьев, купаться в пруду, целый день ходить босиком. Разрешается без конца пачкаться и поощряется ношение любимой старой одежды. Смотреть телевизор и бездельничать, играть в компьютерные игры, есть сладости, когда не видит бабушка. У дедушки всегда много сладостей, припрятанных от бабушки. Найдя дедушкины сладости, бабушка конфискует их, словно она полицейский. Она говорит, что разжиревшие мужчины со слабым сердцем вообще не должны есть сладкое.
Мама говорит, что дедушке должно быть стыдно кормить детей сладостями, но дедушка отвечает, что её вообще не касается, что он делает. Все дедушки имеют право делать, что хотят. Он говорит, что большинство дедушек люди старые, и им безразлично, что о них думают другие.