Великолепная Ориноко

— Но в Гуавьяре кайманы водятся в таком же количестве, как и в Ориноко, тогда как в вашей Атабапо можно встретить только ни на что не годных рыбешек, хилых и черных, как она сама.

— Отправьте суда по вашей Атабапо, господин Фелипе, и посмотрите, далеко ли они уйдут, если, конечно, не тащить их волоком, а вверх по Гуавьяре они пройдут тысячу километров до слияния с Арьяри... и даже дальше!

— Хоть и волоком, господин Баринас, но мы осуществляем гидрографическую связь между бассейном Амазонки и Венесуэльской Республикой.

— А мы — между Венесуэлой и Колумбией!

— Ну а разве у вас нет для этого Апуре?

— А у вас Касикьяре?

— На вашей Гуавьяре нет ничего, кроме черепах...

— А на вашей Атабапо — ничего, кроме комаров.

— В конце концов, Гуавьяре впадает в Атабапо, это все знают.

— Нет, это Атабапо впадает в Гуавьяре, что известно любому грамотному человеку... ее сток превышает три тысячи двести кубических метров...

— «И как Дунай, она течет с запада на восток»[138], — процитировал Жермен Патерн строку из «Восточных мотивов».

Еще один аргумент в пользу Гуавьяре, которым господин Баринас не преминет воспользоваться в следующий раз.

Господин Мигель, улыбаясь, слушал перепалку своих коллег, а 2500-километровая Ориноко по-прежнему несла свои воды от Серра-Паримы до Атлантического океана, куда она впадает, разветвляясь на пятьдесят рукавов.

Тем временем приготовления к отъезду шли своим чередом, и к девятому января ремонтные работы были закончены, запасы пополнены, пироги готовы к отплытию.

Жак и Жанна Эллок написали письмо отцу, не забыв, конечно, сержанта Марсьяля и Гомо. Это полное любви и признательности письмо будет доставлено торговцами, которые обычно прибывают в Санта-Хуану в начале дождливого сезона.

Накануне отъезда все были приглашены к губернатору. Господин Фелипе и господин Баринас не возобновляли своих гидрографических дискуссий, но не потому, что исчерпали аргументы, а потому, что на этот вечер они согласились заключить перемирие.

— Так, стало быть, господин Мигель, «Марипаре» не составит компанию «Гальинете» и «Мориче»? — спросила Жанна.

— Похоже, что нет, сударыня, — ответил господин Мигель, смирившийся с необходимостью продлить свое пребывание в месте слияния Атабапо и Гуавьяре.

— Нам нужно уточнить весьма существенные детали, — заявил господин Баринас.

— И провести исследования, — добавил господин Фелипе.

— Тогда до свидания, господа, — сказал Жак Эллок.

— До свидания? — удивился господин Мигель.

— Да, — ответил Жермен Патерн, — до свидания в Сан-Фернандо. Через шесть месяцев мы вернемся... а спору об Ориноко, похоже, не будет конца!

На следующий день, попрощавшись с губернатором, господином Мигелем и его коллегами, путешественники сели в пироги, и река — будь то Ориноко, Атабапо или Гуавьяре — стремительно понесла их прочь от Сан-Фернандо.

Час спустя они прошли то место, где лодки были выброшены ураганом на берег и Жак, рискуя жизнью, бросился в бушующие волны, чтобы спасти Жанну.

— Жанна, дорогая, — сказал Жак, — это было здесь...

— Да, милый, именно здесь тебе пришла в голову мысль не покидать твоего дорогого Жана до конца этого опасного путешествия.

— А кто был этим недоволен? — воскликнул Жермен Патерн. — Конечно же, сержант Марсьяль! И еще как недоволен! Этот суровый дядюшка!

Ветер был попутный, и пироги шли быстро. Они благополучно миновали пороги Майпуре и Атурес, затем устье Меты и деревню Карибен, пополняя по дороге запасы продуктов охотой и рыбной ловлей.

Выполняя данное обещание, они провели целый день на ранчо господина Мирабаля в Тигре. Хозяева от души поздравили путешественников с успешным завершением поисков и с тем, «что за этим последовало».

В Ла-Урбане путешественники пополнили запасы, необходимые для последнего этапа экспедиции.

— А черепахи? — воскликнул Жермен Патерн. — Жак, ты помнишь черепах... мириады черепах... мы ведь прибыли сюда на их спинах.

— В этой деревне мы впервые встретились, месье Жермен, — сказала молодая женщина.

— Да, мы кое-чем обязаны этим замечательным животным, — согласился Жак Эллок.

— И мы поблагодарим их, отправив их в суп. У оринокской черепахи исключительно нежное мясо, — заявил практичный Жермен Патерн.

Двадцать пятого января лодки прибыли в Кайкару. Тут Жак Эллок, Жанна и Жермен Патерн попрощались с капитанами и матросами, от души поблагодарив этих преданных и мужественных людей за все, что они для них сделали.

Из Кайкары пароход за два дня доставил их в Сьюдад-Боливар, а оттуда по железной дороге они отправились в Каракас[139].

Десять дней спустя они прибыли в Гаванну, а через двадцать пять дней — в Европу, во Францию, в Бретань, в Сен-Назер, в Нант.

— Послушай, Жак, — спросил друга Жермен Патерн, — мы ведь прошли по Ориноко пять тысяч километров. Наше путешествие не показалось тебе слишком долгим?

— На обратном пути — нет, — ответил Жак Эллок, глядя на счастливую, улыбающуюся Жанну.

Конец второй, и последней, части

Примечания

1