Великолепная пятерка

Они ехали домой, и все было как обычно — дочка сразу задремала на заднем сиденье, Марина пыталась обсуждать фильм, а Борис отделывался короткими нейтральными фразами — и потому, что фильм пролетел сквозь его голову и вылетел прочь, как поезд через тоннель, и потому, что лишь одна действительно важная мысль билась в этой самой голове: скоро все изменится. Скоро все изменится. Скоро все...

Потому что он, Борис, выбрал другую судьбу, иную, нежели придумали для него в «Рославе». Выбрал для себя и для своей семьи. Скоро все изменится, скоро...

А точнее — в пятницу. В пятницу, которая нагрянет неожиданно, быстро и страшно, потому что именно в пятницу с утра Борис понял — возврата не будет. Это проскочило неясным бликом в его зрачках, когда утром он брился перед зеркалом. Это было сказано в мурашках, вдруг пробежавших по спине от легкого касания свежей рубашки. Это передалось от холодного прикосновения браслета часов.

И, пожалуй, он слишком долго наблюдал в себе эти симптомы, стоя перед зеркалом, потому что Марина заметила, заметила и поинтересовалась:

— Что это с тобой?

— Со мной? Все нормально со мной, — автоматически выдал Борис.

— Как на свидание собираешься...

— На работу я собираюсь, — уточнил он, повернулся к жене и не увидел в ее полусонных глазах ни тревоги, ни подозрительности — как и должно было быть. Марина была такой же, как и в любой обычный день, значит, и к словам Бориса должна была отнестись обычно — услышать и запомнить.

— Во сколько у Олеськи заканчиваются занятия в художественной школе?

— В четыре.

— Ты за ней заедешь?

— Ну а как же.

— В четыре... — Борис еще раз прогнал в мозгу суматошную цепочку мыслей: если сказать «Дождитесь меня, я подъеду к школе ровно в четыре», то Марина дождется, однако сначала заинтересуется — с чего это Борис так рано сорвется с работы? Можно придумать какое-нибудь объяснение, можно даже придумать неглупое объяснение — но где гарантия, что до четырех Марина случайно не проговорится кому-то? Где гарантия, что каким-то образом, через третьи уши, утренние Борисовы слова доберутся до офиса, достигнут Дарчиева или — крайний предел ужаса — людей из СБ? И они спросят сами себя — кто это устроил Романову сокращенный рабочий день? Разве он отпрашивался? Разве он заранее это согласовал? Нет, не было такого...

И вывод — самый безопасный для Бориса — будет такой: а взять этого Романова под колпак. Еще пару месяцев за ним пристально понаблюдать, чтобы окончательно удостовериться в его верности или неверности...

Тогда документы, лежащие в кейсе, станут красивым памятником несбывшейся мечте. А человек в Асунсьоне будет разочарованно изучать цепочку пассажиров, спускающихся с трапа, искать и не находить там мужчину, женщину и девочку, связанных одной вымышленной фамилией и одной запутанной судьбой...

— В четыре... — сказал Борис. — Ну ладно.

— Ладно, — Марина зевнула, повернулась в сторону комнаты дочери. — Олеська, давай скорее...

— В четыре, — повторил Борис. — Смотри, не опоздай.

— Когда это я опаздывала? — удивилась Марина. — Я никогда не опаздывала...

— Вот и сегодня не опоздай.

— А что, сегодня какой-то особенный день? — Это уже Олеська появилась в коридоре. Детский вопрос. Борис вздохнул и сказал своей дочери:

— Сегодня совершенно обычный день.

Не было в его жизни чудовищней и страшней лжи.

Боярыня Морозова: несанкционированное проникновение (2)

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь... — сказала Морозова, глядя, как на нее несется железная решетка главного въезда в «Славянку-2». Монгол не ответил, он в последний момент взял левее и резко ударил по тормозам, так что их машина замерла рядом со стоявшей возле ворот «Скорой помощью».

— Интересно, — пробормотала Морозова. Монгол отметил в уме положение видеокамер возле ворот, надел темные очки и вышел из машины, резко хлопнув дверью.

— Что здесь происходит? — громко спросил Монгол, держа руки в карманах куртки. На его голос обернулись трое — двое охранников и врач из «Скорой помощи». До этого они успели перекинуться парой слов, и на лице врача было написано недоумение пополам со злостью. — Что вы здесь делаете? Да, да, вы, — Монгол ткнул пальцем в белый халат, нагло игнорируя охрану. — Что вам нужно?

— Мне? — Врач тяжко вздохнул и покачал головой. — Вот это называется «Скорая помощь». Видите красный крест? Когда-нибудь раньше слышали про такую службу? Если я здесь стою, значит, мне нужно оказать медицинскую помощь больному человеку. Мы приехали по вызову, понимаете? А эти, — он кивнул в сторону охраны, — требуют от меня какой-то пропуск... Вы тут что, с ума все посходили?! Я уже битый час здесь торчу...

— Они все делают правильно, — сказал Монгол. — У нас на территории жилого комплекса имеется собственная медицинская служба. Которая сама приходит на помощь больным. Я думаю, они это делают быстрее вас. Я думаю, они уже оказали необходимую помощь. Так что можете разворачиваться и ехать по другим вызовам.

— Но...