Великолепная рыбалка

— Я в этом не уверен, — сказал сержант. — Тут возможны разные варианты. Если она проглотила крючок, то в течение нескольких дней он растворится у нее в желудке, для этого желудочная кислота у нее достаточно крепка. Но если крючок застрял у нее в горле, дела ее хуже, она может погибнуть. А если ей удастся выплюнуть крючок, то она очень быстро забудет о нем. Самое же вероятное, крючок воткнулся ей в край пасти, в этом случае рана расширится, и она рано или поздно избавится от него.

— Хорошо бы так!

— Мы напрасно расстраиваемся, все равно делу не поможем.

— Удастся ли нам ее когда–нибудь поймать?

— Мы можем ее поймать через несколько минут... То есть могли бы, было б чем.

Я попросил сержанта нацепить на крючок последнюю мышку. Правда, у нас осталась лишь удочка для ловли окуней, но попытка не пытка, ведь может же быть, что щука жива и здорова! Итак, мы опустили в воду последнюю мышь, но щука на нее не польстилась. Майор принялся оплакивать потерянное снаряжение. Я успокоил его, что самое дорогое катушка, а она далеко не новая. Так как и я и сержант восприняли всю эту историю с юмором висельника, то и майор перестал терзаться.

На причале мы оделись, и тут только я вспомнил о потерянных в воде брюках! Ничего не поделаешь, я надел рубашку, повязал галстук, надел пиджак. Мои спутники посмеялись бы надо мной, но их удержало от смеха уважение и сочувствие.

— Не печальтесь, доктор, — утешил меня сержант, — в машине никто и не заметит, а мы вас подвезем к самой двери дома.

В машине действительно ничего не было заметно, да и пока мы доехали до лагеря, стало уже почти совсем темно. Беда в том, что мой пропуск остался вместе с брюками на дне озера! Майор и сержант предъявили свои пропуска, часовой протянул уже руку за моим, но, когда я сказал, что утопил его в озере, он отказался впустить меня в лагерь. Но как же так, ведь он меня знает в лицо, да и майор с сержантом могут удостоверить мою личность! Часовой сожалеет, но правило есть правило. Сколько ни кричал и ни ругался майор, ничего не помогло. Часовой был солдатом дисциплинированным, подчинялся приказам, без пропуска он не имеет права никого впускать на территорию лагеря, а о потере пропуска надо составить протокол. Явился начальник караула, но и он не мог мне помочь, сказал, что надо обратиться к Толстяку, единственному лицу, имеющему право выдавать пропуска. Только этого не хватало. Несколько телефонных звонков, и минут через пятнадцать пришел Толстяк.

— Что случилось с вашим пропуском?

— Упал в воду на рыбалке.

— Свидетели?

— Целых два, майор и сержант.

— Номер?

К счастью, я помнил номер. Назвал его.

— Ничего страшного, коллега, мы сейчас занесем все это в протокол, выпишем вам другой пропуск, и все. Пройдите со мной.

— Это необходимо?

— Само собой. Вы должны будете подписать протокол, а на пропуске, как вам известно, поставить отпечатки пальцев.

Ничего не поделаешь, я вылез из машины. Трудно определить выражение лица Толстяка, чего в нем было больше — удивления, возмущения или еле сдерживаемого желания рассмеяться, а может быть, все это вместе взятое.

— На вас, коллега, нет брюк?

— Вы совершенно правы, коллега, я без брюк.

31 августа. Когда ты охвачен азартом, ничего с собой не поделать. Я просидел в лодке целый день и, когда пошел дождь, не вылез на берег, а укрылся куском брезента. Со мной на этот раз был совсем еще юный младший сержант, очень почтительный и очень скучный, бедняга.

Слухи о нашем приключении расползлись по всему лагерю, толковали и о потерянных брюках, смолкая при моем появлении. А о гигантской щуке рассказывали просто чудеса. Неудача взвинтила и майора, и он выпросил у сержанта одну из его удочек. Сегодня мы спустили на воду уже три лодки. В первой находились Проф, главный инженер по электронике и младший чин на веслах, во вторую сели майор, два его приятеля и невропатолог, в третью — я с младшим сержантом. Майор бросил якорь в Божьем Оке, сержант осуществил наконец свое желание пройти через все Заливчики Четок. Я караулил щуку. Майор наловил рыбы, даже превосходную щуку весом в шесть с половиной килограммов, хватит ему теперь о чем рассказывать лет на десять, а то и на пятнадцать. Сержанту тоже повезло, он вытащил двух окуней, килограмма на полтора каждый, и две щуки тоже приличного размера, килограмма по два. Я не поймал ничего, чудовище даже наживку не брало, как ни привлекал я его мышами в изобретенных сержантом пробковых поясах. Чтобы утешить меня, главный повар приготовил прекрасный ужин из рыбных блюд, которые мы запивали ароматным вином, усевшись все вместе за большим столом.