Великолепная страсть

Итак, мы вступаем в новое десятилетие. Это удивительно и даже несколько пугает. Подумай, как ускоряет свой бег время по мере того, как идут годы. Шон говорит мне, что я не выгляжу ни на один день старше, чем когда он встретил меня. Я понимаю, что тут проявляется его ирландский характер и манера угождать дамам, и все же слышать это приятно. В конце концов, и я ведь убеждаю его в том, что его стан ничуть не менее стройный, чем когда я вышла за него замуж. Откровенно говоря, я совсем не чувствую, что старею. В тридцать девять я вешу столько же, сколько весила в девятнадцать. У меня нет ни единого седого волоска. И единственная веха, указывающая нам наш возраст, – наши дети. Я получила письмо от Патрика из Военной академии Соединенных Штатов, что в Уэст-Пойнте. Как тебе известно, он пытается осуществить свою детскую мечту и стать кавалерийским офицером, как и его отец. Он поразительно похож на Брэда, просто его копия, что ты, вероятно, заметила прошлым летом, когда он навестил тебя в Мэриленде.

С другой стороны, Дезирэ, насколько я замечаю, очень мало похожа на меня, хотя люди говорят, что чертами лица и статью мы похожи и это видно невооруженным глазом. Она унаследовала медно-рыжие волосы и зеленые кошачьи глаза нашей бабушки Каллахан. А какой темперамент! Дезирэ – злючка. Она вспыльчивая и волевая, как и положено «дочери полка». И я теперь снова вспоминаю, что много лет назад то же самое можно было сказать и обо мне.

В прошлом году Шону присвоили чин бригадного генерала. Как странно складывается жизнь. Ведь он не собирался делать военную карьеру, но, как и в других сферах жизни, есть какие-то более мощные, чем наша воля, сложные силы, влияющие на нашу жизнь да и просто формирующие ее. Я опасаюсь, что мы с Шоном погрязли в рутине. Последние десять лет были для нас спокойными, благополучными и безоблачными в отличие от первого кошмарного года в Индии. Мы стали типичными колониальными жителями: переодеваемся к обеду, играем в вист в клубе и ездим верхом в сопровождении собак каждое воскресное утро.

В конце этого года мы отпраздновали юбилей Шона: он прослужил в армии, в уланском полку, ровно двадцать пять лет и теперь подал прошение об отставке. Мы собираемся осесть в Англии, а возможно, в Ирландии, купить небольшую ферму и красиво и благородно встретить старость.

Сегодня вечером едем на маскарад в правительственную резиденцию по случаю прибытия нового вице-короля сэра Сиднея Фарнсуорта. Я буду в костюме Марии Антуанетты, а Дезирэ выбрала костюм Саломеи,[20] которая, как ты, вероятно, помнишь, потребовала, чтобы ей поднесли на серебряном блюде голову Иоанна Крестителя. Шон говорит, что усматривает некую мрачную символику в выборе наших костюмов, потому что оба они – и Иоанн Креститель, и Мария Антуанетта – потеряли свои головы. Иногда мне кажется, Дезирэ ведет себя так, будто не отказалась бы принять мою отрубленную голову, поднесенную ей на блюде. Я люблю Дезирэ, а она, я знаю, любит меня, но по большей части мы с ней бываем несовместимы, как вода и постное масло. Шон избаловал ее больше, чем это мог бы сделать родной отец, и она его обожает. Она называет его папочкой, что мне не нравится. Пэт никогда не мог себя заставить звать его отцом. Он слишком боготворил Брэда. Он всегда называл Шона дядей, и они прекрасно ладили.

Я так жду нашей семейной встречи и воссоединения в следующем году, когда Шон выйдет в отставку и мы остановимся на некоторое время в Штатах по пути в Англию.

Пожалуйста, передай привет Карлу и вашим детям и скажи, что я неизменно люблю их. Не сомневаюсь в том, что они растут так же быстро, как и наши. Конечно, передай привет Сьюзен и ее потомству, как и уверения в моей любви. Пожалуйста, поскорее напиши мне.

Твоя любящая сестра Майра».

Майра запечатала письмо и прошла через широкий коридор в спальню Дезирэ. Она постучала в дверь.

– Входи, мама.

Майра остановилась в дверях, будто зачарованная глядя, как ее дочь вертится перед зеркалом и делает пируэты, примеряя свой бальный туалет и охорашиваясь.

– Что ты думаешь, мама?

Майра поморгала, потом сказала:

– Это очень красивый костюм, вполне подходящий для одалиски, содержащейся в гареме какого-нибудь шейха, но он вовсе не годится для бала в правительственной резиденции. Право же, это так, моя дорогая. Бедного вице-короля хватит удар, когда он увидит тебя в таком костюме.

– Этот старый греховодник сэр Сидней придет от меня в восторг.

– Ты невыносима.

– Ну, пожалуй, это верно. Когда на прошлой неделе я отвозила эти бумаги в правительственную резиденцию, он ущипнул меня за щеку. – Ее глаза недобро блеснули, и она добавила: – Я имела в виду совсем не эти щеки! – Она дотронулась до лица.

Майра не могла удержаться от смеха.

– Ты гадкая, гадкая девчонка, Дезирэ, и тебя следует отшлепать.

Дезирэ хихикнула:

– Держу пари, что сэр Сидней ни за что не упустит второй такой возможности.

Майра покачала головой и вошла в комнату, чтобы рассмотреть костюм дочери получше.