Великолепная возможность

– При наличии храбрости это отличное место для заслона. – Он указал на карту. – У вас будет четыре человека. Я не могу выделить больше. Подберите тех, кто вам подходит. Я считаю, что с пулеметом вам надо управляться самому. Противник вряд ли использует артиллерию, если установит, что позицию удерживают немногие. Снаряды нынче дороги. Вам нужно задерживать их как можно дольше. Пока вы живы, они не должны пройти. Вам не следует до поры обнаруживать себя и нужно очень заботиться, чтобы зря не расходовать патроны. Я оставляю подробности на ваше усмотрение. Вам что-нибудь непонятно?

Хольц покачал головой:

– Вы изложили все очень просто, ваше превосходительство. Сколько времени я должен оказывать сопротивление?

– Мне нужно не менее двенадцати часов, чтобы добраться до горной дороги. После того как я перейду через перевал, не думаю, чтобы Пабло последовал дальше, это было бы для него слишком опасно. Мы отходим немедленно. Пабло, может быть, и не будет атаковать. В этом случае вы отойдете через двенадцать часов, считая с момента нашего ухода. Если он нападет, тогда вы должны удерживать его до… – он взглянул на небольшие часы на столе, – четырех часов завтрашнего утра.

Хольц кивнул:

– Все понятно. Если позволите, я подготовлюсь и подберу людей.

Генерал махнул рукой.

– Я еще увижусь с вами перед уходом. Подготовьтесь к защите вашей позиции как можно скорее.

Снаружи во дворе все пришло в движение. Седлали лошадей. Навьючивали груз. Люди метались туда и сюда, возбужденно перекликаясь. Посредине всего этого шума и гама стояла большая заржавленная пушка. Люди уже обвязали ее толстыми канатами. Когда Хольц подошел, пушку медленно покатили по неровной дороге к отдаленным холмам.

Он постоял минутку, наблюдая за ее движением. Затем повернулся и пожал плечами. Время торопило. Он знал четверых, которые должны были остаться с ним. Он знал, что они надежны, хотя, конечно, не горят желанием отдать свои жизни. Но пока он будет с ними, они будут держаться. В этом он был уверен.

Он увидел сержанта Кастру, спешащего куда-то.

– Сержант, – окликнул он, – сюда. Вы мне нужны.

Кастра подошел к нему. Это был высокий, плотный солдат с твердым взглядом и решительной челюстью. Он уже давно служил в армии. Хольц знал, что он был солдатом в полном смысле этого слова.

– Мне нужно, чтобы Гольц, Дедос, Фернандо и ты остались со мной. Мы должны удерживать эту позицию, пока армия не уйдет за перевал. Приведешь остальных?

Кастра отдал честь.

– Есть, лейтенант, – ответил он. – Сейчас же.

Хольц посмотрел, как сержант поспешил выполнить приказание, и удовлетворенно кивнул. Кастра не выказал ни удивления, ни огорчения. Он воспринял приказ без вопросов. Это хорошее начало.

Через несколько минут торопливо подошли все четверо. Они выстроились перед Хольцем, и в их глазах он увидел настороженность. Один лишь Кастра оставался невозмутимым.

Не теряя времени, Хольц начал объяснять, что им предстоит сделать.

– Противник, может, и не атакует, – говорил он. – Если так, то мы завоюем награды с легкостью. Если нас атакуют, мы будем удерживать эту позицию до последнего человека. Отступления быть не может, вам это понятно? Я выбрал вас четверых, исходя из ваших послужных списков. Но любой из вас, кто готов отказаться, может это сделать сейчас же. Слабодушная опора мне не нужна. У нас есть пулемет, но все равно шансов выбраться мало. Если ваша преданность революции такова, как я думаю, вы не колеблясь выполните свой долг.

Он внезапно устыдился своих слов, потому что его-то самого побуждала остаться прежде всего гордость. А все началось из-за гордости генерала. Вся эта ситуация в целом порождена гордостью. Он чувствовал себя лицемером, преподнося этим людям вместо правды какую-то чушь.

Однако она возымела требуемый результат. Четверо замерли и не шевелились.

– Очень хорошо, – сказал Хольц. – Давайте готовиться. Принесите пулемет, заберите все патроны и об исполнении доложите мне.

Солдаты ушли, а он стоял и смотрел, как отступает армия. Весьма замечательно, думал он, что они очень быстро подготовились к отступлению. Он видел, какими глазами они глядят на него, уходя отсюда нестройными шеренгами. Он ловил их взгляды, полные сочувствия в смеси с насмешкой. Он вытянулся во весь рост, ощущая прилив возбуждения, какое охватывает человека в критический момент.

Появился генерал, и Хольц подошел к нему. Кортец ответил на его приветствие, а потом решительно подал руку.

– Простите меня, Хольц, – произнес он глухим голосом. – За это вы будете представлены к награде. Я уверен, что вы не подведете, настолько уверен, что не добавлю ничего к тому, что сказал. Если с вами что-нибудь случится, могу ли я написать кому-нибудь о вас?

Хольц сдержанно поблагодарил генерала. Вокруг его рта затвердели морщины. Он вынул из нагрудного кармана конверт.

– Ваше превосходительство, вы очень внимательны, – сказал он. – Если меня убьют, но не прежде этого, с вашей стороны будет очень любезно, если вы отправите это письмо.

Генерал взял письмо.