Великолепное Ориноко

Говоря таким образом, Мануэль Ассомпсион не производил, однако, впечатления, что он уверен в своих словах. И действительно, было странно, что полковник Кермор, направляясь в Санта-Жуану, не оставил за время своего плавания по Ориноко от Сан-Фернандо никаких следов.

— Скажите, пожалуйста, — спросил комиссара Жак Хелло, — вы посещали миссию?

— Нет, я вообще не ездил к востоку дальше устья Кассиквиара.

— Вам говорили когда-нибудь о Санта-Жуане?

— Да… как об учреждении, которое благодаря энергии его начальника процветает.

— Вы не знаете отца Эсперанте?

— Знаю… я видел его раз года три назад… Он спускался по реке по делам миссии и остановился на день в Данако.

— Каков он собой, этот миссионер?.. — спросил сержант Мартьяль.

Комиссар описал отца Эсперанте и нарисовал его портрет, который сходился с тем, что говорил о нем испанец Жиро, Таким образом, не было сомнений, что последний, как он и заявлял, действительно встретил миссионера в Каракасе.

— А со времени его пребывания в Данако, — заметил Жан, — вы не встречались больше с отцом Эсперанте?

— Нет, — ответил Мануэль. — Впрочем, несколько раз я узнавал от индейцев, которые приходили с востока, что Санта-Жуана с каждым годом расширяется.

— Я уверен, — сказал Жак Хелло, — что мы встретим хороший прием у отца Эсперанте…

— Можете в этом не сомневаться, — заметил Мануэль, — он отнесется к вам радушно.

— Ах, если бы он мог направить нас по следам моего отца! — прибавил Жан.

После полудня гости комиссара должны были осмотреть плантацию со всеми ее полями и насаждениями, с лесами, где сыновья Мануэля вели нескончаемую войну с воровками-обезьянами, и с лугами, на которых паслись стада.

Было время сбора каучука, в этом году очень раннего. Обыкновенно он начинается в ноябре и продолжается до конца марта.

Поэтому Мануэль сказал:

— Если это может вас интересовать, я покажу вам завтра, как добывается каучук.

— С удовольствием, — ответил Герман Патерн.

— Для этого надо встать рано утром, — заметил комиссар. — Мои сборщики каучука начинают работу с рассветом…

— Мы не заставим их ждать, будьте спокойны, — ответил Герман Патерн. — Что ты скажешь, Жак?

— Я буду готов вовремя, — обещал Жак Хелло. — А вы, дорогой Жан?..

— Я не пропущу этого случая, — отвечал Жан, — и если дядюшка будет еще спать…

— Ты меня разбудишь, племянник, ты меня разбудишь, надеюсь! — заметил сержант Мартьяль. — Раз мы приехали в страну каучука, то мы по крайней мере должны узнать, как делают…

— …резину, сержант, резину! — воскликнул Герман Патерн.

После прогулки, которая продолжалась все послеобеденное время, общество вернулось к дому комиссара.

За ужином собрались к одному столу. Разговор шел главным образом о путешествии, о приключениях, случившихся со дня отъезда из Кайкары, о нашествии черепах, о чубаско, который чуть не стоил путешественникам жизни.

— В самом деле, — подтвердил Мануэль, — эти чубаско ужасны. От них не избавлено и верхнее Ориноко. Что касается нашествия черепах, то нечего их бояться на этой территории, где нет песков, годных для несения яиц: эти животные встречаются здесь только одиночками.

— Не будем говорить о них худо! — заметил Герман Патерн. — Хорошо сваренный суп из черепах вещь превосходная! Только с одними этими животными да с жарким из обезьян — кто поверит этому? — можно быть сытым, поднимаясь по вашей реке!

— Совершенно верно, — сказал комиссар. — Но, возвращаясь к чубаско, должен предупредить вас, чтобы вы остерегались их. Выше Сан-Фернандо они так же неожиданны и так же сильны, как и ниже его. Лучше было бы, если бы вы не давали случая господину Хелло второй раз спасать вас, Жан!

— Ладно… ладно! — сказал сержант Мартьяль, который не любил этой темы. — За чубаско будут следить… будут следить, господин комиссар!

Герман Патерн сказал:

— А наши спутники, о которых мы ничего не говорим господину Мануэлю? Разве мы уже забыли их?..

— В самом деле, — прибавил Жан, — они прекрасные товарищи… Мигуэль… и Фелипе… и Варинас…

— Кто такие эти люди, имена которых вы называете? — заинтересовался комиссар.

— Три венесуэльца, с которыми мы совершили путешествие из Боливара в Сан-Фернандо.

— Путешественники? — спросил Мануэль.

— Путешественники и ученые, — объяснил Герман Патерн.

— А что же они знают, эти ученые?

— Вы лучше спросите, чего они не знают! — заметил Жак Хелло.

— Чего же не знают они?

— Они не знают, Ориноко ли та река, которая протекает мимо вашей плантации…

— Как! — воскликнул Мануэль. — Они имеют смелость утверждать…

— Один из них, Фелипе, утверждает, что настоящим Ориноко является его приток Атабапо, другой, Варинас, — что таковым является приток Гуавьяре…

— Вот наглость! — воскликнул комиссар. — Послушать их только!.. Ориноко не есть Ориноко!

Мануэль Ассомпсион был вне себя. Его жена и оба сына разделяли его негодование. Их самолюбие было задето в самом дорогом для них: затронули их Ориноко, Великие Воды, как его называют на таманакском наречии.