Великолепное Ориноко

После этого оба подошли к телеге, где лежал старый солдат. Сержант Мартьяль чувствовал себя бодрее, он сиял… он плакал и говорил:

— Полковник!.. Теперь, когда наша Жанна нашла своего отца, я могу умереть…

— Я запрещаю тебе это, мой старый товарищ!

— Ну, если вы запрешаете…

— Мы будем ухаживать за тобой, мы вылечим тебя…

— Если вы будете ухаживать за мной, я не умру… наверное…

— Но тебе нужен покой.

— Я спокоен, полковник!.. Смотрите… вот меня уже клонит ко сну… и к хорошему сну… на этот раз.

— Спи, мой старый друг! Мы сейчас отправимся в Санта-Жуану. Дорога тебя не утомит, и через несколько дней ты будешь на ногах.

Полковник Кермор наклонился над раненым, поцеловал сержанта Мартьяля в лоб, и его старый друг уснул с улыбкой на устах.

— Отец! — воскликнула Жанна. — Мы спасем его!

— Да, дорогая Жанна, мы сделаем для этого все, что возможно, — ответил миссионер.

Вместе с Германом Патерном полковник осмотрел рану сержанта Мартьяля. Она показалась им несмертельной.

Тут же стало известно, что ранил сержанта Альфаниз в тот момент, когда Мартьяль в припадке гнева бросился на него.

После этого отец Эсперанте сказал:

— Сегодня мои храбрые индейцы, а также и ваши спутники, господин Хелло, должны отдохнуть. Завтра утром мы отправимся в миссию. Гомо поведет нас кратчайшим путем.

— Мы обязаны нашим спасением этому храброму мальчику, — заметила Жанна.

— Я знаю, — ответил отец Эсперанте. Подозвав молодого индейца, он сказал:

— Подойди, Гомо, подойди ко мне! Я поцелую тебя за всех тех, кого ты спас!

После объятий отца Эсперанте Гомо перешел в объятия Жанны, которую он в смущении продолжал называть «мой друг Жан».

Так как молодая девушка не успела еще снять мужской одежды, которую она носила с самого начала путешествия, то отец ее спрашивал себя, знают ли ее спутники, что «господин Жан» был дочерью Кермора.

Он скоро узнал это.

Как только полковник пожал руки Жаку Хелло и Герману Патерну, Паршалю и Вальдесу, Жанна сказала:

— Отец, я должна рассказать вам, чем я обязана двум моим соотечественникам, с которыми я никогда не смогу расплатиться.

— Сударыня, — ответил Жак Хелло, голос которого дрожал, — прошу вас… я ничего не сделал…

— Дайте мне говорить, Хелло!

— Тогда уж говорите о Жаке, но не обо мне, мадемуазель Кермор, — воскликнул Герман Патерн, смеясь, — потому что я не заслуживаю никакой награды!..

— Я обязана вам обоим, мои дорогие товарищи, — продолжала Жанна, — да, обоим, отец! Жак Хелло спас мне жизнь…

— Вы спасли мою дочь? — воскликнул полковник Кермор.

Кермору пришлось выслушать рассказ Жанны об аварии пирог и о том, как благодаря самоотверженности Хелло она спаслась от смерти.

После этого молодая девушка прибавила:

— Я сказала, отец, что Хелло спас мне жизнь. Но он сделал еще больше, решив с господином Патерном сопровождать меня и Мартьяля в наших поисках.

— Совсем нет! — возразил последний, протестуя. — Поверьте, сударыня, мы и без того имели намерение подняться к истокам Ориноко. Это входило в нашу задачу… Министр народного просвещения…

— Нет, Герман, нет! — ответила Жанна, улыбаясь. — Вы должны были остановиться в Сан-Фернандо, и если вы продолжили ваше путешествие до Санта-Жуаны…

— …то это была наша обязанность! — просто докончил Жак Хелло.

Само собой разумеется, что подробно обо всех приключениях этого путешествия полковник должен был узнать позже. Но уже и теперь, несмотря на сдержанность Жака Хелло, отец Жанны мог уловить те чувства, которыми была полна душа его дочери.

Пока Жанна Кермор, Жак Хелло, Герман Патерн и полковник говорили обо всем этом, Паршаль и Вальдес устраивали лагерь, в котором предстояло провести этот день и ближайшую ночь. Их гребцы перенесли в лес всех убитых.

Что касается раненых гуахарибосов, то ими занялся Герман Патерн.

Затем, после того как из телег была вынута и распределена провизия и были зажжены в нескольких местах костры, Жак Хелло и Герман Патерн в сопровождении полковника Кермора и его дочери направились к обеим пирогам, которые стояли на обсохшем дне реки. Не были ли они разграблены или уничтожены квивасами?

Ничего этого не случилось, так как Альфаниз думал ими воспользоваться, чтобы возвратиться на западную территорию, поднявшись по течению Вентуари. Стоило прибыть воде, и обе фальки могли бы пуститься в плавание.

— Спасибо этим мошенникам, — воскликнул Герман Патерн, — что они сохранили мои коллекции! Вы представляете себе мое возвращение без них? Сделав в пути столько фотографических снимков, вернуться без единого негатива! Я никогда не решился бы явиться к министру народного просвещения!

Читатель поймет эту радость натуралиста, так же как и удовольствие пассажиров «Галлинетты» и «Моринга», нашедших в целости весь свой багаж, не говоря уж об оружии, которое они подобрали на поляне.

Теперь, под охраной экипажа, пироги могли остаться у устья Рио-Торриды в полной безопасности. И когда пришло бы время — по крайней мере для «Мориши» — отправляться в обратное плавание, Жаку Хелло и Патерну оставалось бы только сесть в пирогу.