Великолепный

Хотя Меррик был теперь вроде и не Меррик вовсе, Клио продолжала спать с ним в одной постели. Она клала голову ему на грудь, поскольку, засыпая, ей необходимо было слышать, как бьется его сердце. Ровное биение сердца Меррика давало ей вполне осязаемую опору и надежду сохранить свой такой привычный, но постепенно ускользавший от нее мир.

Иногда она возвращалась мыслями к прошлому. Тогда она считалась невестой незнакомого ей рыцаря по прозвищу Красный Лев, который, вместо того чтобы спешить к ней, сражался с неверными в пустыне. По этой причине Клио пришлось провести в монастыре долгие годы и предаваться бесконечным грезам о предстоявшей ей семейной жизни...

«Интересно, – думала Клио, – в жизни всегда все складывается совсем не так, как мечталось в юные годы?»

Но того, что происходило сейчас с ней и ее мужем, она не могла бы себе представить даже в самом страшном сне.

Меррик был здесь, рядом. Вернее, рядом с ней находилось его большое сильное тело, но душа пребывала где-то далеко, в неизвестном ей зачарованном краю. Она несколько раз повторила его имя, как делала это каждую ночь, и некоторое время ожидала, что он ей ответит, заговорит с ней, но тщетно. Тогда она заговорила снова, но уже обращаясь больше к себе, нежели к Меррику. Ее слова напоминали заклинания, которые она произносила, чтобы не сойти с ума и не последовать за мужем в тот запредельный мир.

– Он здесь, – говорила она себе, – он здесь, я точно это знаю. Но, господи, почему же он сам никак не может в это поверить?!

«Я слышу тебя, и временами довольно отчетливо, – беззвучно отвечал ей Меррик. – Как-то раз мне даже удалось почувствовать запах розы, которой ты провела по моим губам. Помнится, в ночь нашей свадьбы я точно так же касался лепестками розы твоего лица.

Иногда я ощущаю твои прикосновения – вот как сейчас, когда ты кладешь голову мне на грудь. Я знаю, что ты плачешь, – твои слезы, словно расплавленный воск, обжигают мне кожу. А уж твое горе и твою боль я ощущаю постоянно – они всегда со мной, в моем сердце.

Я не хочу тебя покидать! Я хочу остаться здесь, рядом с тобой, и любить тебя снова. Очень хочу, но никак не могу к тебе прорваться. Я все время стараюсь, но у меня ничего не получается – уж слишком ты от меня сейчас далеко.

Но я прошу тебя, Клио, не сдавайся. Продолжай свои попытки пробиться ко мне навстречу. Очень тебя прошу!»

Выпал первый снег, но раз и навсегда заведенный при Меррике распорядок жизни в Камроузе не изменился. Его люди отлично помнили его распоряжения и поступали в полном соответствии с ними.

Даже Тобин старался следовать наставлениям Меррика и теперь относился к Долби и Долги с известным уважением, требуя того же и от других оруженосцев. Он обучал парней военному делу с терпением, которое делало ему честь и которого прежде ему так не хватало.

Последние события сильно повлияли на Тобина де Клера. Теперь это был не заносчивый юнец, а молодой и вполне разумный мужчина. Меррику наверняка бы понравилась его нынешняя сдержанность, и он бы одобрил поведение своего оруженосца.

Тобин много времени проводил рядом с Мерриком. Поначалу, сидя у его изголовья, он в основном плакал, но потом, приглядевшись, как ведет себя с мужем Клио, стал, подражая ей, беседовать со своим хозяином уже более спокойно. Клио же, познакомившись с Тобином поближе, прониклась к нему искренним теплым чувством.

Впрочем, все люди Меррика приходили порой его навестить и посидеть рядом с его кроватью. «Чем мы хуже супруги графа? – говорили они между собой. – Если она верит в его выздоровление, то и нам, стало быть, надо в это верить и, по мере сил, этому способствовать».

Клио приучила себя сносно относиться даже к брату Дисмасу и со стоическим терпением ждала в сторонке, пока он бормотал молитвы у изголовья Меррика, обильно кропил его святой водой и чертил освященным елеем у него на лбу и на щеках знак креста.

Каждый день и каждую ночь Клио беседовала с Мерриком. Она поведала ему о своем детстве, о своих юношеских мечтаниях. Она даже пыталась его рассмешить – рассказывала о своих выходках, после которых ее отец начинал всерьез задумываться о спасении ее души.

Но, к сожалению, ничего не менялось. Прошла зима, наступила весна, и на небе стало проглядывать яркое солнышко, а в жизни Клио все оставалось по-прежнему.

Стоял погожий весенний день, на небе ярко светило солнце, а спрятавшиеся в ветвях деревьев птицы радостно распевали свои песни. Одноглазый Циклоп, свернувшись клубочком, мирно спал рядом со спящим хозяином, и весь мир вокруг них представлял собой прекрасное гармоническое целое.

Тем не менее, Клио с самого утра испытывала необъяснимое волнение. Ей казалось, что сегодня обязательно должно произойти что-то важное, но хорошее или плохое – она пока что определить не могла. У нее сильно колотилось сердце, голову стягивало стальным обручем, да и настроение было никуда не годное – она накричала без всякой причины на слуг и ворчала на каждого, кто подворачивался ей под руку.