Великолепный и сексуальный

Эта мысль появилась из ниоткуда, и Мэдди сразу же отогнала ее от себя вместе с горьким осознанием того, что Броуди, в отличие от всех прочих мужчин в ее жизни, ухитрился каким-то дьявольским способом прорвать ее оборонительные заслоны, разрушить кирпичную стену, которой она себя окружила, и увидеть за обломками крепости женщину.

Броуди постоял, вскинул голову, скользнул взглядом по окнам домика и, казалось, заглянул Мэдди в глаза.

О боже!

Оцепенев от неожиданности, не в силах пошевелиться, Мэдди на мгновение словно приросла к полу, чувствуя, как по телу прокатывается волна жара.

– Кто это?

Мэдди мигом вскочила. В комнату вошла ее сестра Линн. Она шла на цыпочках, словно боялась, что кто-то за ней следит. Робкими, скованными движениями, выдававшими привычку повиноваться, девушка напоминала затравленного зверька.

Вот дьявольщина!

– Никого, Линн. Все в порядке.

Увидев за окном мужчину, Линн закусила губу и прильнула к плечу Мэдди.

– Господи, – прошептала она, дрожа всем телом.

«Вот именно, – подумала Мэдди. – Господи».

Броуди и у нее вызывал похожее чувство.

– Никем его не назовешь, – заметила Линн.

Это верно. Бросив взгляд за окно, Мэдди ощутила знакомую дрожь. Не то чтобы высокий рост и крепкие мышцы Броуди внушали ей трепет, просто она слишком хорошо помнила, что почувствовала, прижавшись к высокому статному красавцу.

– Не беспокойся. Это мой босс.

Линн медленно выдохнула, изумленно разглядывая Броуди.

– Так ты работаешь на него?

– И еще на двух его компаньонов. Пилотов у нас всего трое.

– И все трое такие, как этот?

Бесполезно было объяснять Линн, что не все мужчины властные придурки, которые пользуются своей силой, давая волю кулакам. В этом ей предстояло убедиться самой.

Ведь в конце концов Мэдди это поняла.

– Ты не должна его впускать, – взмолилась Линн. В ее голосе звучала паника, и Мэдди полностью разделяла чувства сестры.

Девушка понимала, Линн права: его нельзя впускать. Слишком многое поставлено на карту.

Дело не в том, что у них с Броуди осталось много неразрешенных проблем, главным образом ее проблем. Мэдди заботили вопросы поважнее – вопросы, не имевшие отношения к Броуди Уэсту.

По-настоящему серьезные вопросы.

Речь шла о жизни и смерти…

Стоит впустить Броуди в дом, и он, едва взглянув на Мэдди, сразу же почувствует неладное. Погруженный в себя, вспыльчивый как порох, этот человек обладал чутьем пантеры и, подобно хищному зверю, решительно бросался в бой, не ведая страха и сомнений.

В глазах Броуди мир четко разделялся на черное и белое. На добро и зло. Когда что-то ломалось, Броуди стремился это починить. Если кто-то нуждался в его помощи, он, не задумываясь, сворачивал горы, спеша прийти на выручку любому, даже первому встречному.

Мэдди же никак нельзя было назвать первой встречной.

Да, Броуди непременно вызвался бы помочь.

Однако не смог бы.

Никто не смог бы.

Мэдди смерила взглядом высокого красавца, стоявшего внизу. Сердце ее отчаянно колотилось, страстное желание боролось в ней с осторожностью. Ему не следовало появляться здесь. Это могло кончиться плохо для них обоих.

Разумеется, Броуди об этом не догадывался. Он понятия не имел, что Мэдди попала в нешуточный переплет и увязла с головой. За минувший год она успела забыть, что такое глухое отчаяние. Приняв ее на работу, Броуди, сам того не ведая, подарил ей защиту, в которой Мэдди нуждалась больше всего на свете.

Не подозревая о том, что происходит у нее в голове, Броуди направился к дверям небрежной походкой, в которой явственно угадывалось: если бы он даже знал о грозящей опасности, это его не остановило бы.

Мэдди очень любила в нем эту черту.

Испуганно вскрикнув, Линн нервно заломила руки.

Мэдди тоже едва сдерживалась. Ее сердце неистово билось о ребра, готовое выскочить из груди. Жар разливался по телу, заставляя пылать самые укромные местечки. Сердито насупленные брови придавали Броуди лихой вид бесшабашного летчика. Именно таким Мэдди его и знала.

Она вдруг почувствовала, как в душе пробуждается едва уловимое, давно забытое чувство. Ощущение надежды.

Мэдди и не подозревала, что еще способна надеяться. Это казалось абсурдным, немыслимым, и она поспешила подавить ее. Подобные мысли сейчас были неуместны. В этом и заключалась трудность. Помнить. Всегда помнить.

– Мэдди, – едва слышно произнесла Линн.

– Я знаю.

Ради него самого и всех остальных ей нужно было избавиться от Броуди. И как можно скорее.

Глава 2

Броуди постучал в дверь, словно торговый агент, готовый произнести заветную формулу: «Тук-тук, к вам «Эйвон»!», но, сказать по правде, чувствовал себя скорее страшным серым волком, стоящим перед соломенным домиком Мэдди.

А вернее, великим болваном.

Сам не зная почему, рядом с ней Броуди особенно остро сознавал свою неуклюжесть и нескладность. Впрочем, он хорошо знал почему. Мэдди была умной, сногсшибательной, яркой, забавной, потрясающей и настолько недосягаемой, что он боялся поднять на нее глаза.