Великолепный обмен: история мировой торговли

Обильный поток товаров находился под надзором четырех начальников порта, один для грузов, прибывших из арабского Среднего Востока и Индии, второй — для Сиама и Китая, третий — для местных суматранских портов и четвертый — для остальной Индонезии. Пиреш заметил, что главная ось торговли проходила между Гуджаратом в западной Индии, в частности его главным портом Камбеем, и Малаккой. Самым ценным товаром в Индии была ткань, разновидностей которой он насчитал 30 типов, а также опиум и благовония с Дальнего Востока. Более богатый ассортимент товаров — мускатный орех, гвоздика, сандаловое дерево и олово, а также шелк и фарфор из Китая — уплывал на запад, в Индию, в Персидский залив, Египет или Европу. Пиреш упоминает, что ежегодно в порт приходили четыре судна из небольших портов Гуджарата, каждый с грузом ценностью до 30 000 крузаду (около 2,4 миллионов современных долларов), тогда как всего один гигантский груз в год из Камбея оценивался примерно в «70 или 80 крузаду, без сомнений».^{174}И все это только с западного побережья Индии. Корабли с восточного берега перевозили такой же объем грузов.

Что же особенного было в Малакке? Вероятно, дело было не просто в удобном расположении на пересечении одних из самых важных морских путей «в конечной точке муссонов».^{175}

Помимо прочего, Малаккский пролив тянется на несколько сотен миль вдоль берегов Малая и Суматры, и его намного проще контролировать в узкой части Сингапура. Далее, и малайская сторона, и суматрская были усеяны торговыми городами за столетия до основания Малакки Парамешварой в 1400 году.

Богатство и влияние города можно объяснить скорее административным гением Парамешвары и его наследников. Малак-ка, один среди множества торговых городов в этом проливе, нашел ответ на вопрос «Чем заниматься — торговлей, грабежом или защитой?». Малакканцы взимали менее обременительные пошлины, чем предписывалось исламским обычаем, максимум 6% (вместо обычных 10%) за импорт «с Запада» — то есть на все привезенное индусами и арабами. Если бы представитель Запада приехал сюда с женой, он заплатил бы всего 3%. Жители Востока— местные малайцы, индонезийцы (включая молукканцев с их ценными пряностями), сиамцы и китайцы — формально вообще не платили пошлин на ввоз. Со всего импорта, даже с «восточного», вычитался «презент» султану и его помощникам, который Пиреш оценивал в 1-2% от стоимости груза. Не торговцы, западные, восточные или местные, платили пошлину за экспорт.

Умеренно жесткие, почти неформальные правовые структуры знали свое дело и могли соперничать даже с передовым гражданским правом средневековой Англии. Главный чиновник султана, называемый бендара, был кем-то вроде мэра и прокурора в одном лице, надзирал за разрешением споров и обеспечивал беспрепятственный ход дел. (Он был также одним из получателей упомянутых ранее «презентов».) Брата бендары обычно назначали тумунгамом, или таможенным судьей, который совместно с комиссией из местных и приезжих купцов оценивал груз; затем собирались пошлины и груз выставлялся на торги перед большой группой купцов:

И поскольку время было дорого, а товары были достойными (груз полностью раскупался), то малакканцы скупали товар на свои корабли и продавали его в свое удовольствие; с этого купцы получали расчет и прибыль, а местные торговцы зарабатывали себе на жизнь… И это делалось как положено, так что они не покровительствовали купцам с кораблей и не отпускали их недовольными; ибо закон и цены на товары в Малакке были общеизвестными.^{176}

Адам Смит точно бы подтвердил, что здесь, в менее чем сотне слов, дан главный рецепт рыночного успеха: аукцион, сопровождаемый хорошо описанными и общеизвестными правилами за один отрезок времени в присутствии хорошо осведомленных участников, при надзоре не коррумпированных правительственных структур — нечто вроде средневекового eBay в тропиках, где хорошие правила привлекали хороших торговцев, которые, в свою очередь, вводили еще лучшие правила.