Великолепный обмен: история мировой торговли

Мускатный цвет (мацис), приготовленный из тонкой шелухи ядра, ценился больше, чем само объемное ядро мускатного ореха. В начале периода португальского правления жители Банда ежегодно собирали около тысячи тонн мускатного ореха, но лишь около сотни — мациса, поэтому он и был в 7-10 раз дороже ореха. Эта разница в цене, бывало, приводила к курьезам в рыночных отношениях. Так, аборигены сжигали мускатный орех, чтобы повысить его цену, а Голландская Ост-Индская компания (хотя, возможно, это выдумка) прислала губернатору Ост-Индии приказ выращивать только мускатный цвет.^{186} (Сегодня ситуация обратная — мускатный орех стал более нужным товаром, а мацис употребляют лишь, когда блюду нужно придать тонкий аромат, например для «фунтового» торта[15] или супа-пюре.)

Промежуточное место между перцем и продуктами Островов Пряностей занимала корица, поскольку ее источник — Шри-Ланка — располагался на самом востоке известного римлянам мира. Впервые корица появилась в Риме во время расцвета Империи и сразу же заняла верхнюю строчку в рейтинге кулинарии и ароматов. Сок из ее цветов продавали по 1500 динариев за фунт — приблизительно, по цене золота. Более скромное положение занимало коричное масло — оно шло всего за четверть этой цены.^{187} Европейцы ничего не знали о коричных деревьях Шри-Ланки до тех пор, пока ибн-Баттута не описал, как индийские торговцы собирают специально для них принесенную на берег драгоценную кору.^{188}

Тот же принцип работал и с другой стороны, в Китае, где ценились товары, бывшие в Европе довольно обычными: слоновая кость и благовония. Однако их происхождение из далекой Африки или Аравии создавало ореол таинственности. Точно так же гвоздика с относительно близких Молуккских островов не считалась большой экзотикой у китайцев. Еще в начале правления династии Хань ее использовали для освежения дыхания, прежде чем предстать пред императором: «Благовоние “гвоздичное” — дин».^{189}

С распадом Римской империи поток пряностей истощился, цены выросли. В лучшие годы империи за фунт золота можно было купить почти три сотни фунтов перца, а в начале IV века только 90 фунтов, а может и меньше, судя по тому, что Рим откупился от Алариха за полторы тонны его. Но несмотря на то что перца стало меньше, а сам он стал дороже, его поток, поступающий в Европу, никогда не прерывался, даже в самое глухое время Темных веков.^{190}

В начале VII века, когда мусульмане почти сразу же после победного возвращения Мухаммада в Мекку закрыли Баб-эль-Мандебский пролив, греческие корабли потеряли возможность ходить на восток к индийским Западным Гхатам под парусами, ловя в паруса теплые и буйные юго-западные муссоны. Перец продолжал поступать на Запад уже через руки мусульманских купцов, а знания о Востоке потихоньку меркли. Индия, хорошо известная греческим и римским географам, таким как Страбон, Птолемей и Помпоний Мела, и послов из которой принимал Август, скрылась за горизонтом реальности и канула в океан мифов, превратившись в страну золота и изумрудов, которую стерегут сказочные драконы и летающие чудища. За те девять столетий, что прошли со времени побед Пророка до того, как Бартоломеу Диаш и Васко да Гама обогнули мыс Доброй Надежды, европейцы ни разу не окунули весло в Индийский океан.

С тех пор как на Западе впервые приготовили блюда с мускатом и гвоздикой, прошла почти тысяча лет, но ни европейцы, ни мусульмане так и не представляли, откуда же берутся эти специи. В X веке арабский историк ибн-Курдадби перечислял мускат и гвоздику среди индийских товаров, ошибившись всего на 4000 миль. Марко Поло, ибн-Баттута и китайцы (от которых, вероятно, оба путешественника получили большую часть сведений о пряностях) считали, что эти душистые товары поступают с острова Ява. Уже лучше — Острова Пряностей всего-то в тысяче миль к востоку-северо-востоку от Явы.^{191}

Оба главных морских пути от Индии и Молуккских островов к Багдаду и Александрии — через Красное море и через Персидский залив — находились в руках Омейядского и Аббасидского халифатов. Аббасиды правили Средним Востоком приблизительно до 910 года. До этой даты более предпочтительным считался путь через Персидский залив — путь Синдбада. Но затем египетские Фатимиды и мамлюки превратили Красное море в основную магистраль для пряностей, поступающих из Индии и с Молуккских островов.

Меньшая часть потока проходила посуху, но, чтобы сравниться с морскими перевозками, доставка по Шелковому пути, разбитому на участки, подконтрольные сотням племен и князьков, требовала политической стабильности на всем протяжении дороги. Это почти невозможное условие до наступления современного периода истории было достигнуто лишь однажды — благодаря монголам в XIII—XIV веках. Но даже тогда ханы не приветствовали чужестранцев, отправлявшихся в дальний путь на юг, через Иранское нагорье, к порту на берегу Персидского залива, откуда уже можно было плыть в Китай или к Островам Пряностей.