Возможно, эта биологическая атака была жестом отчаяния, а может быть, «татары» (монголы и их союзники) — лучшие инженеры, специалисты по катапультам — просто решили, что их машины — самый удобный способ убрать тела. Скоро тысячи защитников Каффы постигла такая же участь, а через несколько месяцев Черная смерть перекинулась в Европу и на Средний Восток.
Трудно усомниться в том, что, прибыв в Каффу, дальше чума распространялась благодаря торговле. Среди немногих выживших в Каффе были моряки, которые отправились домой в портовые города Италии. И снова на кораблях оказались маленькие безбилетники — черные крысы, которые по канатам выбрались на берег и принесли бациллы на пристани Европы, запустив механизм страшной катастрофы Средневековья.{237}
Францисканский монах Микеле да Пьяцца описал момент прихода Черной смерти в Италию:В октябре 1347 года, в начале месяца, 12 генуэзских галер, бежавших от священной кары, которую Господь наш наслал на них за грехи, вошли в порт Мессины. Генуэзцы привезли на своем теле такую болезнь, что если кто даже разговаривал с ними слишком долго, то заражался гибельной болезнью и не мог спастись от смерти. С ними умирал и всякий, кто приобретал или трогал руками вещи, им принадлежавшие.{238}
Как только зараженное судно привозило чуму в порт, болезнь двигалась дальше. Заражался город, выжившие бежали и разносили заразу еще дальше. Как пишет да Пьяцца, «мессинцы вызывали такой страх и отвращение, что никто не желал говорить с ними или находиться с ними рядом, но все, едва завидев их, бежали, стараясь задержать дыхание».{239}
,[21]На этот раз — в 1347 году — Европа для бациллы оказалась более гостеприимной, чем во времена Юстиниана. С побережья Средиземного моря в глубь материка вели проторенные торговые пути, надежные, оживленные и разветвленные, и от порта к порту зараженные крысы доставлялись быстрее и регулярнее, чем за семь веков до этого.
В 1291 году, за полстолетия до вспышки чумы, испанская флотилия под командованием генуэзца Бенедетто Дзаккарии разбила у Гибралтара флот мавров и впервые со времен мусульманских завоеваний в Испании открыла западный морской путь.{240}
Это позволило «чумным судам» идти открывшимся путем прямо в Атлантику и нести гибель на север Европы.Если в VI—VII веках черная крыса нечасто встречалась в Восточном Средиземноморье, то в 1346 году зараженные животные высаживались на берег, и их приветствовали многочисленные собратья, передавая инфекцию грызунам европейского резервуара. К этому времени черная крыса встречалась повсеместно, и после первой вспышки болезни на протяжении долгих столетий этот зверь стоял у истоков новых и новых волн эпидемий. Кроме того, болезнь разносили посуху животные, забравшиеся в тюки с товаром. Вероятно, вместе с купцами легочная форма инфекции путешествовала по материку со скоростью от одной до пяти миль в день.{241}
В 1347-1350 годах зараза медленно и неуклонно ползла из Италии на север. Как показано на карте, она продвигалась морем и сушей, обычными путями доставки товаров, но морем быстрее, чем сушей. Некоторые маленькие поселения вымерли полностью, хотя многие более крупные города беда почти не затронула. По самым основательным подсчетам, за эти годы погиб каждый четвертый или даже каждый третий европеец. Хотя первая вспышка закончилась к 1350 году, новые возникали на протяжении десятилетий. Промежутки между ними становились все больше, как это было и после «Юстиниановой чумы». Во время эпидемии 1575-1577, а затем 1630-1631 годов Венеция потеряла третью часть жителей.{242}
Ни одна катастрофа ни до этого, ни после не потрясла Европу в такой степени. Беда, несомненно, приходила с моря — и знать, и простые люди полагали, что моря и порты кишат купеческими судами со смертоносным грузом. Даже в таких сухопутных городах, как Авиньон, к свежеприбывшему грузу пряностей никто не притрагивался, боясь заразиться. Однако европейцы ничего не знали о том, что болезнь может переноситься блохами (когда-то этот механизм передачи ввел в заблуждение Прокопия). Де Мюсси описал любопытную историю о четырех генуэзских солдатах, которые ради наживы покинули на время свою часть. Они «отправились на побережье, в Ривароло, все население которого погубила болезнь… Взломав один из домов, они похитили шерстяное покрывало, которое нашли на кровати. Затем они вернулись в часть, и ночью все четверо укрылись ворованной тканью. Утром их нашли мертвыми. Поднялась паника, и с тех пор никто не решался пользоваться вещами или одеждой умерших».{243}