Великороссия: жизненный путь

Чем же отличалась угро-финская часть Великорусской народности? Как показали раскопки. Меря и Мурома в обычном обиходе имели цареградские ткани и украшения, сами умели изготовлять ювелирные вещи из бронзы, железа, иногда из серебра и золота, ткать отличные полотна, шить красивую одежду. В могильниках много серпов, сошников, топоров, но почти нет мечей... Имея в виду финнов, населявших глухие северо-восточные леса будущей Руси, знаменитый римский историк Корнелий Тацит (конец I в. по Р. Х.) сначала с презрением говорит о низком культурном уровне их жизни, но затем вдруг добавляет: «... Они считают это состояние более счастливым, чем... дрожать за своё имущество, завидовать чужому. Не опасаясь людей, не страшась богов, они достигли труднодостижимого, — они ничего не желают!»

У финнов Мери и Муромы был порок: здесь знали «глубины сатанинские» (Откр. 2, 24), ибо имели в язычестве шаманство с системой посвящения, и очень влиятельное сословие волхвов, чего никогда не знала языческая Русь. Но у неё был свой порок: склонность к распрям и ссорам, даже среди родни, и упорство в них вплоть до зверства. Жестокость была и у финнов. Вместе с тем и те, и другие были способны к великодушию и равно отличались в язычестве совершенным, полным отсутствием национального чувства. Здесь, в Ростово-Суздальской земле, будущие великороссы оказались пришельцами, своего рода странниками, знали и помнили об этом, и это тоже определило одну из заметных черт их духовного облика. Кроме того, будучи приглашёнными, или принятыми князем, они хранили благодарность и верность ему, зависели от него укрепляя тем самым его самовластие.

Не так было в иных землях, которые с падением Киева казалось, тоже готовы были стать средоточием новой Руси. Их было три: Новгород с его «пятинами», Волынско-Галицкое княжество и княжество Литовско-Русское.

Древний славный Новгород, с незапамятных времён служивший восточным славянам — русским своей богатейшей торговлей с Европой, Кавказом и Ближним Востоком, Новгород — строитель Святой Софии и иных многочисленных храмов, Новгород, видевший судьбоносные победы своего князя Александра Невского над шведами (1240 г.), немецкими рыцарями (1242 г. — «Ледовое побоище») и Литвой (1245 г.), — могучий и цветущий град с поголовной грамотностью (в XII в.!) пал жертвой народоправия... Вечевое устройство жизни, при котором князья приглашались по договору («ряду») и не имели здесь ни земель, ни торговли, но всецело зависели от настроений и мнений толпы, обрекало Новгород на безконечные внутренние распри и ссоры. Не спасало и то, что во главе городского совета («господы») стоял новгородский владыка архиепископ, дабы святынею Церкви гасить ярость внутренних споров. Споры доходили до кровавых столкновений. Слишком велика здесь была и приверженность к богатствам, побуждавшая ревниво хранить свою обособленность от других русских земель. Отсюда у Новгорода не было и задачи объединить всех под собой! Но только — себя сохранить, сохранить свою независимость. И именно это стремление к ней погубило саму независимость. Когда с Запада сильно налегли немцы и Литва, а с Востока — Москва, «партии» лучших людей на вече совсем разделились: одни «тянули» на Запад, другие — к Москве. Москва и взяла.

На Волыни и в Галиче тоже были веча, и с ними боролись князья и бояре. Им удалось победить. Сильную власть возымели бояре. Один из них — Владислав (в начале XIII в.) попытался даже стать князем, но совсем ненадолго. Роман Мстиславич († 1205 г.) смог собрать воедино Волынь и Галич. Даниил Романович († 1264 г.) крепко стоял против угров, поляков, Литвы. Желая бороться с татарами и укрепиться против своих же бояр, он в 1255 г. принял королевскую корону от Римского папы. Тот обещал «крестовый поход» на татар. Но, как всегда, обманул. Бояре немного притихли. Но после смерти князя-короля Даниила вновь подняли голову и своими распрями и интригами посодействовали удельной смуте. В итоге Литва взяла Волынь, а Польша — Галич (XIV в.).

Какая же это беда — демократия, будь то вечевая, или только боярская! И какое безумие! Народ (или даже лучшая часть его) никогда не являлся и не может являться источником власти и права. Здесь каждый желает «тянуть» на своё, а в итоге «несут розно» Русскую Землю, как говорит летописец. Но в таком образе жительства — желание решающей массы народа отдельных земель. И с этим желаньем князья то борятся, то мирятся, но до поры в любом случае вынуждены считаться!

Здесь уместно сказать, что паденье великого Киева совершалось в значительной мере под воздействием вече. Часто оно то призывало угодных ему князей, изгоняя законных, то, напротив, звала последних, изгоняя других, и тем самым «помогало» князьям «нести» (разносить) Великую Киевскую Русь, такими трудами собранную Святым Владимиром, Ярославом Мудрым, Владимиром Мономахом.