Великороссия: жизненный путь

Можно представить себе, какие навыки усвоили себе эти старые и новые представители российской знати, пройдя так или иначе через горнило Опричнины! Правда, к чести высшего сословия тех времён нужно сказать, что большинство его составляли личности, несмотря ни на что сумевшие сохранить и чистую совесть и благородство в поступках. Но некое меньшинство, очень опасное тем, что именно оно и было самым ведущим, самым деятельным и решающим, вполне пропитавшись духом Опричнины, являлись сущими оборотнями, притворщиками и, конечно же, гордыми властолюбцами!

На таких и нужен был такой же, как они! Вот главная причина выдвижения к самому кормилу правления Бориса Годунова. Это является некоей чудовищно закономерной неизбежностью, следствием всего предыдущего царствования Ивана IV.

Мы помним, что от последней, седьмой жены Ивана IV Марии Нагой родился последний сын Грозного — царевич Димитрий. Прямым наследником он не был (наследовал старший — Феодор). К тому же многие в царском окружении считали Димитрия «не настоящим» царевичем, именно как рожденного от явно незаконного седьмого брака... Но в случае смерти Царя Феодора именно Димитрий оказывался наследником Престола. Борьба (большою частью скрытая, но яростная) за власть разных боярско-княжеских сообществ около Царя могла в любой миг привести к «использованию» царевича Димитрия. Поэтому он сразу же вместе с матерью и родственниками был удалён из столицы в г. Углич, в некое «почётное заточение». Воспитателем его был назначен Богдан Бельский. Царевич и его семья жили по-царски, получали от Феодора Ивановича богатые подарки, но были решительно отделены от всяких государственных дел.

Вскоре молва на Москве обвинила Богдана Бельского в том, что он хотел «извести» Государя Феодора. Вспыхнул бунт. Его возглавили рязанские дворяне Ляпуновы в Кикины. На Красную площадь устремилась большая толпа. У Спасским воротам приставили пушку и под угрозою взятия Кремля потребовали выдать восставшим князя Богдана. Царь вынужден был срочно отправить Бельского в ссылку в Нижний и тем прекратить волненье в народе. Чрез некое время Борис Годунов расправился с Иваном Мстиславским и Шуйскими, по ложному против них обвинению. А Шуйских очень любили тогда на Москве, особенно торговые люди. Их волнение было быстро подавлено публичными казнями, — отрублением семи купеческих голов. Все видные Шуйские и их сторонники — князья Колычевы, Быкасовы и иные были заточены в ссылках и там удавлены. Уцелел лишь князь Василий Иванович Шуйский. Волнения москвичей по поводу царских дел — явление новое. Это всходы тех страшных семян недоверия, разделения, подозрительности и вражды, которые сознательно сеял в России Иван IV. Это предвестники Смуты. Они обнаруживают великое брожение умов и возбужденье в народе, который, как помним, сознательно был включен обманами и коварством в деянья царей. Значит, уже теперь мы можем отметить, что пресеклось, прекратилось единство народа в Великороссии, заменившись опасными разделениями. Они, разделенья, бывали и раньше, но если всегда Государи Великой России старались их быстро унять и преодолеть, то теперь, начиная с Ивана IV, напротив, частенько старались разжечь, возбудить. Но толпа народа слепа! Она может пойти за горланами — главарями и натворить множество бед страшной стихией своего возмущения (бунта). Но безусловно преступны те правители, кто начал впервые коварно использовать силу этой ужасной стихии в своих беззаконных стремленьях и целях. Во включаемой в государевы действа толпе разбудили зверя, которого нужно было теперь уметь и задабривать и задаривать. Кроме того, в этом «звере», начиная с Ивана IV, создалось представление, что прекрасный и добрый наш Царь окружен постоянно крамольниками и изменниками, за которыми зорко должен следить народ, дабы не дать им Царя «извести» (погубить)...

О, душа Великой России! В какой омут или котёл страстей стали тебя ввергать, пользуясь детской доверчивостью твоей! Кто мог бы тебя, душа, успокоить, унять, наставить на путь духовного мира и света! По-видимому, только Православная Церковь.

В церковных делах Промысел Божий в своём предведении того, что будет в России в XVII веке, начал тогда, в веке XVI созидать нечто особое, чрезвычайное. Дела развивались так.