Великорусские сказки Пермской губернии

Не через много время летит Ворон Воронёвич, ударился об порат и сделался молодцом; приходит в свой дом, приказал своей жене становить самовар и притащить чигунных орехов на угощенье. То Ворон Воронёвич орехи пощелкивает — только огонь летит, а Иван-царевич не мог и одного раскусить. То после этого вышли с ним в луга, в разгулку. — «На-ка, Иван-царевич, кинь мою боёву палицу кверху! Как она полетит?» — То Иван-царевич хотя и кинул, да не очень высоко. Ворон Воронёвич кинул — насилу дождался; тогда берет в руки, полыснул его — раздробил всего на мелкие части; столб выворотил, под столб закопал и столб на старо место поставил.

Родился у царевны сын; дали ему имя Ларокопьем-царевичем. (Был он ещё от отца заведённый: она брюхатая оставалася.) И он как родился, начал ходить. Сын сказал: «Мати, просила ты со слезами брата моего, Ивана-царевича. Куды они уехали? Скажи мне!» — Мать отвечала: «Не скажу я тебе, Ларокопий-царевич: ты еще млад и зелен!» — То он пожил месяца три, спрашивает у матери, что «скажи моих братьев — куды они уехали?» — Мать на то сказала: «Мои дети уехали: выдана у меня дочь за Ворона Воронёвича Семигородёвича… Не езди, милый сын, они непременно кончены, и тебя кончить. — «Нет, родима мамонька, поеду я, братьев разыщу».

То сказал своей родительнице: «Благословишь — поеду и не благословишь — поеду!» — Пошел он в конюшни, разыскал себе старинного богатырского коня у отца. Пошел он в подвал, разыскал богатырскую уздечку и сёдлышко и взял себе боёву палицу 6 сто пудов. (Трехмесячный.) Приходит к коню, надевает на него узду, кладет потнички и богатырское седло. Подтягает 12 подпруг шелковых — не для красоты, а для крепости богатырской. Бил коня по бедрам; конь его рассержается, по сырой земле расстилается, мелкие леса промеж ног пущал, а болота перескакивал (бежал-радовался: долго стоял в конюшне, настоялся).

Подгонял он к конному табуну. — «Господа пастухи, чей этот табун пасется?» — «Ворона Вороневича». — «Вы не сказывайте, что — Ворона Вороневича, а скажите, что Ларокопья-царевича; за это вам будет награда!» Распростился с пастухом, отправился вперед Ларокопий. Подъезжает к коровьему табуну. — «Чей этот табун пасется?» — «Ворона Вороневича». — «Вы не сказывайте, что Ворона Вороневича, а скажите, что Ларокопья-царевича; за это вам будет награда». — Распростился, отправился вперед. Подъезжает к третьему табуну, к овечьему. — «Чей это табун пасется?» — «Ворона Вороневича». — «Вы не сказывайте, что Ворона Вороневича, а скажите, что Ларокопья-царевича; за это вам будет награда!»

Приезжает к его (Ворона Вороневича) палатам. Сестра не признала его, что брат (она его вовсе не знает). — «Куды ты, молодец удалой, поехал?» — «Я, — говорит, — брат тебе, Ларокопий-царевич; когда ты была выдана, я был еще в утробе у твоей родительницы. Поехал я своих братьев разыскивать и с тобой повидаться!» — Сказала сестра Марфа-царевна: «Напрасно, Ларокопий-царевич, явился: однако все равно тебе живому не быть скоро!» — «Поглядим, кто живой будет!» — Привязал своего коня к серебряному столбу, сам зашел в его палаты.

Не черезо много время прибыл Ворон Вороневич домой. Увидел коня богатырского у своего столба серебряного, скоро являлся в свои палаты. Поздоровался с Ларокопьем-царевичем, жене приказал самовар поскорее сгоношить и орехов тащить — чигунных. То Ворон Вороневич раскусит орех, а Ларокопий-царевич пять да шесть. Ворон Вороневич тому делу сдивился: как он пощелкивает! Вышли они с ним в луга; Ворон Вороневич говорит: «Ну-ка, Ларокопий-царевич, брось свою боёву палицу: я посмотрю!» — Ларокопий-царевич фырнул свою боёву палицу в высоту и не может дождаться, когда явится назад. Тогда дождал свою боёву палицу, тогда он хватил Ворона Вороневича и расшиб его на мелки дребезги сразу. (Рассердился!)

Тогда он выхватил серебряный столб, под столб его закопал и столб поставил на свое место. А сестру спрашивал: «Где положены мои братья?» — Тогда сестра ему сказала: «Один под простым столбом, а другой под чигунным». — Тогда он столбы выдергивал и братьев доставал; сестре приказал их размыть — как одним словом, — а сам отправился за живой водой.

Ехал он близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли, подъезжает к такой избушке: повертывается избушка на куричьей голяшке. «Избушка, стань по-старому, как мать поставила!» — Избушка стала. Ларокопий-царевич зашел в эту избушку. Яга-баба уперла головой в стену, а ногами в другую: «Фу-фу! Русского духу отроду не видала, русский дух ко мне пришел, роду не простого!» — «С тобой, Яга-баба, разговаривать много не буду! Давай мне живой воды! Ежели не дашь, я тебя кончу!» — То она сказала: «Поди, Ларокопий-царевич, вот здесь колодец, в этом колодце живая вода». — Тогда он ее взял за косы, повел с собой: «Если ложно покажешь, тогда я тебя тут же убью!»