Великосветская дама

Джорджиана пыталась обуздать свои вышедшие из-под контроля чувства. По окончании первого круга это ей почти удалось. Если в объятиях лорда Эллсмера ей было холодно, то с лордом Элтоном – совсем наоборот. Она почувствовала, что краснеет. Необъяснимая слабость, которую она испытывала и в прошлые встречи с ним, сегодня усилилась. Возможно, потому, что он прижимал ее к себе гораздо теснее, чем требовал танец. По крайней мере, ее мозг снова начал функционировать.

Будь Джорджиана поопытнее, она удивилась бы, что ее партнер хранит молчание. Но, поглощенная собственной внутренней борьбой, она не задавалась вопросом, что заставило лорда Элтона большую часть вальса не проронить ни слова. Доминик же был поглощен собственными удивительными открытиями. Заметив входящую в бальный зал вместе с Беллой Джорджиану, он был так поражен ее красотой, что некоторое время не мог сдвинуться с места. Она показалась ему самой обворожительной женщиной из всех присутствующих, богиней в золоте и бронзе, светлым ангелом, совершенным от макушки до кончиков туфелек, высшей наградой. Наблюдая за тем, как она кружится в объятиях Джулиана, Доминик выжидал момент, когда сможет приблизиться к ней. Он больше не подвергал сомнению воздействие, которое она на него оказывала, так как не замечать его было просто невозможно. Умело похитив Джорджиану у толпы ее кавалеров, он получил возможность наконец-то целиком сосредоточить на ней свое внимание. Увиденное неприятно удивило его. Он был слишком опытным, чтобы не замечать очевидных признаков. В их прошлые встречи Доминик был слишком занят анализом собственной реакции на нее, но не ее – на него. Теперь же, чтобы выяснить ее отношение к нему, он принялся наблюдать за ней, примечая малейшее движение: каждый сделанный вдох, каждый взмах ресниц. Виконт немедленно оценивал полученную информацию, что позволяло ему гибко подстраиваться под поведение Джорджианы, учтиво отвечать ей, поощрять, усиливать осознание его близости, узнавать ее реакцию на оказываемые им знаки внимания. Вывод, к которому он пришел, поразил его. Когда же это случилось? В действительности ему было все равно. Теперь его волновало лишь то, как удержать то, что уже есть, как воспитать ее чувства, направить их в нужном ему направлении. Его богатый опыт подсказывал, что сделать это будет совсем нетрудно.

Терпеливо дождавшись, когда Джорджиана придет в себя и будет в состоянии поддерживать беседу, Доминик произнес:

– Как ваше имя, прекрасная незнакомка?

Джорджиана заморгала от удивления. Разве он ее не узнал? Быстро обдумав ситуацию, она ответила:

– Мы ведь не хотим испортить задумку ее светлости, раскрыв друг другу свои имена, милорд?

Мысленно Доминик усмехнулся, но притворился крайне расстроенным.

– Можно в таком случае я стану называть вас милой?

– Хорошо, милорд, – изо всех сил стараясь не выдать дрожи в голосе, отозвалась Джорджиана.

Великий боже! Неужели она в самом деле это сказала? Посмотрев на его светлость из-под длинных ресниц и встретившись с его взглядом голубых глаз, девушка покраснела. Доминик же улыбнулся и произнес:

– Что ж, милая, договорились.

От его низкого голоса у нее по спине забегали мурашки. Что же она делает? А он что делает?

Когда музыка прекратилась, Джорджиана хотела было отправиться в противоположный конец бального зала, туда, где оставила Беллу, но лорд Элтон задержал ее, крепче обняв за талию и прижав к себе.

– Нет-нет, милая, – со смехом произнес он. – Неужели вам никто не сказал? – Заметив ее вопросительный взгляд, Доминик пояснил: – Одной из основных – если не самой главной – целей balle masquée[16] является предоставление возможности тем, кто хочет… продолжить знакомство, сделав это без привлечения внимания сплетников. – Тон его голоса завораживал ее. Склонившись к самому ее уху и омывая дыханием кудри, он добавил: – А я определенно хочу продолжить свое знакомство с вами.

Джорджиана ахнула. Невозможно было не услышать приглашения в его безобидных на первый взгляд словах. Она посмотрела в его виднеющиеся в разрезах маски глаза и, перехватив скрывающийся в их глубине блеск, почувствовала, как грудь ей точно железным обручем сдавило, отчего стало невыносимо трудно дышать.

– Милорд!

Несмотря на охватившую ее панику, это слово она произнесла соблазнительным шепотом, хотя совсем к этому не стремилась. Какая-то сила внутри ее, более могущественная, чем воля, заставила принять брошенный им вызов.

Доминик негромко рассмеялся, глядя ей в глаза, и Джорджиана чуть не растаяла в его объятиях. Затем он обрек свой вызов в словесную форму:

– Милая, вы ведь не боитесь того, что можете узнать?

Доминик низко склонился к ней, ошеломляя близостью своего крупного тела и согревая теплым дыханием щеку, и принялся украдкой поглаживать обнаженный участок ее руки над перчаткой длиной до локтя. Вкушая эту изысканную ласку, Джорджиана содрогалась от удовольствия.