Великосветские воровки, или Красиво жить не запретишь!

— Мать, а телевизор у тебя хоть есть?

— О чем ты говоришь, сынок! Деревня уже давно без электричества.

— Чем же вы тут питаетесь?

— Все с матушки родимой земли. Она нас и кормит. Сами сажаем, сами едим. Раз в неделю машина приезжает, хлеб привозит. Можно в ближайшую деревню съездить. Она жилая, там магазин есть, только ехать далеко, километров сто, не меньше.

— Мать, пойди по соседям, набери что-нибудь к столу. Есть хотим.

Сама сказала, у твоих соседей птица есть.

Я протянула зэку двести рублей. Он дал их старушке. Та сунула деньги в карман и спросила:

— Вы не торопитесь?

— Нет.

— Сейчас все сделаю.

— Мать, а самогонка у вас тут есть?

— У соседа.

Зэк буркнул мне:

— Дай еще сотку.

Я протянула купюру и отвернулась. Зэк отдал сотку старушке и радостно произнес:

— А ну, мать, купи у него самогона! Да побольше!

Старушка сунула деньги в карман и пошла к соседнему дому. Как только она ушла, я посмотрела на своего похитителя и язвительно сказала:

— Послушай, а почему ты сам не расплачиваешься? Ты же богатый, из тюрьмы сбежал. Вот и расплачивайся сам, я не сумасшедшая, чтобы деньгами направо-налево кидаться! На фиг мне эта самогонка!

— Ни хрена с тобой не будет! Не в ресторане, самогонки попьешь.

— Я самогонку не пью.

— Ну и не пей. Она, между прочим, не только самогонку, но еще и пожрать принесет.

— Господи, да сколько стоит эта картошка?! Ну не три сотни же!

Жри сам. Я жрать не умею, я ем.

Зэк посмотрел на меня так, что я, вздрогнув, поняла, что перегнула палку.

— Заткнись, или я сделаю так, что ты замолчишь навсегда.

Я замолчала и стала наблюдать за соседним домом.

— Кстати, а ты что в тюрьме делала? Кто у тебя там сидит? — Зэк первым нарушил молчание.

— Слава богу, никто. Дядька у меня там работает.

— Кем?

— Юрисконсультом.

— Слышал я про твоего дядьку. Гнида он продажная. Шестерка!

Жополиз!

Я процедила сквозь зубы:

— Жалко, тебя не слышит мой брат.

— Ну и что бы он сделал?

— Проломил бы тебе голову.

— Надо же, мне еще никто голову не ломал, — противно засмеялся зэк. — Я в тюрьме четыре года отсидел, поэтому и понятия имею. Твой дядька в тюрьме всю жизнь работает, а тюремных законов признавать не хочет. Готов служить и красным, и белым. Таким, как он, место у параши!

Я молчала. Я вообще не имею привычки обсуждать близких мне людей.

Старушка ходила от одного дома к другому с большой тряпичной сумкой. Наконец она подошла к машине и протянула ее нам.

Сумка была полна. Зэк порылся в моем бардачке, извлек из него плеер с наушниками, протянул его старушке и похлопал ее по плечу.

— Мать, это тебе. Слушай музыку, а то непонятно, как вы тут без телевизоров живете. Можешь теперь радио послушать. Все новости. Будешь хоть знать, что в мире творится.

— Спасибо, сынок, — обрадовалась старушка и сунула наушники в уши.

Зэк махнул ей рукой и поехал к окраине деревни Мы остановились у мрачного домика, стоявшего на берегу реки.

— Между прочим, прежде чем дарить мой плеер, можно было спросить разрешения.

— Тебе что, для этой старухи плеера, что ли, жалко? Она без телевизора живет.

— Понимаю, но я привыкла сама распоряжаться своими вещами. Мы зашли в дом. В нос ударил запах гнили. Дом состоял из двух маленьких комнат и небольшой кухоньки. В одной из комнат стояла старая железная кровать с грязным матрасом и дырявой подушкой.

Зажав нос, я вышла из дома, достала из багажника большое покрывало, которое всегда брала с собой на пляж, и расстелила у реки.

— Ты что, у реки решила поужинать, в доме не хочешь?

— Разве эту жуткую, мрачную развалюху можно назвать домом?

— По-моему, да. Ты молодец, что захватила с собой покрывало. Наверное, чувствовала, что тебе придется ночевать в заброшенной деревне.

— Если бы я только знала, что ты окажешься в моей машине, я бы близко к этой тюрьме не подъехала.

— Что ж поделаешь. Знал бы, где упадешь, так соломку бы подстелил… Давай накрывай на стол, а я искупнусь. Я, как-никак, в мусорном баке сидел.

Зэк взял свою тюремную форму, облил ее бензином и сжег. Затем подошел к машине, вытащил из нее ключи и игриво мне подмигнул:

— Это чтобы не сбежала.

Я молча наблюдала за ним. Затем не выдержала и крикнула:

— Между прочим, с ключами не купаются! Оставь их в машине.

Потеряешь, на чем поедем?!

— Пешком пойдем, — засмеялся зэк и достал из кармана шорт пистолет. — Все свое берем с собой, — и опять подмигнул он.

— Ключи от машины не твои, а мои, — произнесла я глухим голосом и с ненавистью посмотрела на него.

— Ты же сказала, что подарила мне машину.

— Я подарила бы ее тебе только в том случае, если бы ты подарил мне свободу. Машину в обмен на свободу. Мне кажется, я назначила неплохую цену.

— Тогда пусть машина остается твоей. Сейчас мне больше нужна ширма, чем машина. Усекла?

— Усекла.

Зэк разделся и остался в одних трусах, которые я украла с бельевой веревки. Затем взял пистолет и ключи от машины в зубы и поплыл к другому берегу. В этот момент он напомнил мне собаку, которой кинули палку. Доплыв до другого берега, он бережно положил пистолет и ключи на небольшой лужайке и стал купаться, изредка посматривая в мою сторону.