Великосветский прием

Ричард занял место во главе стола и обратился к присутствующим:

– Джентльмены, баталия была долгой...

Он вздохнул, набираясь сил для капитуляции, но в этот момент вбежала секретарша с листком из блокнота в руке. Она обогнула стол и передала записку Робби Фрейзеру. Тот прочел сообщение и побледнел.

– Прошу прощения, – бросил он и поспешно вышел из зала.

Если бы не этот короткий эпизод, Ричард уже огласил бы свое заявление. Но момент был упущен. Ричард снова засомневался. Можно ли поручиться, что ему вернут Трипа, если все условия профсоюза будут выполнены? В запасе у него имелся другой вариант, но только на самый крайний случай.

Головы снова повернулись к нему. Решение пришло мгновенно:

– Сожалею, джентльмены, но мне тоже придется извиниться перед вами. Поверьте, причины у меня достаточно веские.

Ричард спустился в вестибюль и сделал один телефонный звонок. Затем он набрал другой номер и распорядился, чтобы его личный самолет был заправлен и ожидал в аэропорту «Мидуэй».

Он собирался лететь во Флориду, в Палм-Бич. Но не для того, чтобы проведать тестя.

* * *

Профессиональный репортерский нюх подсказывал Мэри-Ли, что дело пахнет жареным. У Коксов что-то неладно, и дело тут, конечно, не в заурядной супружеской размолвке. Она знала Александру Кокс много лет. Сегодня в ее голосе звучало нечто похуже, чем обида или раздражение. Она снова и снова анализировала услышанное и постепенно проникалась уверенностью: в голосе Александры сквозил ужас.

Она принялась расхаживать по своей квартире, откуда открывался вид на Парк-авеню. Отделка комнат была тщательно продумана. Мэри-Ли собрала коллекцию фарфора и цветного хрусталя, приобрела немыслимо дорогие старинные часы с золотым рельефом и ситцевые драпировки с ручной росписью.

Все эти предметы роскоши были куплены до того, как заболела ее мать.

Мариетта каким-то образом растратила большую часть своих сбережений, переложив на плечи Мэри-Ли все расходы, связанные с материнским недугом. Теперь все в конечном счете сводилось к финансам. Мэри-Ли знала, что очень большие деньги наживаются только неправедными способами, но ей был доступен лишь один из них: писать для телевидения щедро оплачиваемые скандальные разоблачения, из которых потом можно слепить книжку-бестселлер.

Коксы, конечно, принадлежат к сливкам общества, рассуждала Мэри-Ли. Ричард просто создан для обложек журналов «Форчун» и «Форбс»: загадочный, красивый, влиятельный. Александра выглядит как кинозвезда, да еще добилась известности в музыкальном мире. Просто образцовая пара. Теперь они затевают этот прием, о котором уже говорят и пишут больше, чем о каком бы то ни было светском событии за последние годы. Тут явно просматривается сюжет, великолепный сюжет. Прямо для бестселлера.

– Кнопка! Это ты, Кнопка? – недовольный голос прервал размышления Мэри-Ли, и в комнату вошла Мариетта.

– Мама? – удивилась Мэри-Ли. – Я думала, ты легла подремать.

– Кнопка, это ты? Я не могу сообразить, это ты или не ты? Нет, кажется, ты.

– Это я, мама, но мне нужно срочно поговорить по телефону. Может, тебе лучше вернуться к себе в комнату и посмотреть телевизор? По-моему, сейчас показывают «Розу-Анну». Тебе же нравится «Роза-Анна»?

– Я все-таки надеюсь, что это ты, – сказала Мариетта, сердито тряхнув головой.– Не иначе как это ты, Кнопка.

Мэри-Ли вгляделась в лицо матери.

Распад личности Мариетты прогрессировал быстро и неумолимо. Без сопровождения Мариетту нельзя было выпускать из дому. Она забывала собственный адрес, и уже несколько раз случалось так, что ее – заблудившееся пятидесятилетнее дитя – всю в слезах доставляла домой полиция. Лечащий врач сказал Мэри-Ли, что уход за больной пока можно организовать и в домашних условиях, однако вскоре неизбежно придется нанимать сиделку.

От этой мысли у Мэри-Ли по спине пробежал холодок.

– Мама, – попросила она, подойдя к Мариетте и взяв ее сухую, негнущуюся руку, – пожалуйста, пойдем к тебе в спальню. Я настрою телевизор; а хочешь – принесу мороженого.

– Что-то я вас не припомню, – подозрительно сообщила Мариетта. – Мы с вами незнакомы.

– Да нет же, мама, это я, Мэри-Ли.

– Не знаю никакой Мэри-Ли.

– Я – твоя дочь, меня зовут Мэри-Ли.

Она отвела мать в спальню, уложила в кровать и увеличила громкость телевизора, который, по настоянию Мариетты, вообще не выключался, даже когда она спала. Мариетта сосредоточила свое внимание на экране: шла реклама новой системы страхования.

Мэри-Ли выскользнула в гостиную, куда из-за переезда матери пришлось втиснуть всю обстановку кабинета. Она потянулась к телефону и начала набирать номер.

– Ларри? – спросила она, дождавшись наконец ответа.

– Мэри-Ли? Ты что-то совсем пропала, детка. Ну, как ты – все такая же шикарная дама? Знаешь, как я тебя называю? Лисичка с косичкой, вот как! – Ларри Фултон сам развеселился от своей шутки.

Он работал в «Чикаго трибюн»; репортерская судьба сводила их на одних и тех же тропах, и постепенно они сдружились.

– Моя косичка пока при мне, – заверила она его с улыбкой. – Ларри, хочу тебя попросить об одной услуге.

– Обожаю оказывать услуги хорошеньким женщинам.