Велимир Хлебников

К тому времени у Хлебникова кончился отпуск и его вновь могли забрать в армию. Каждый день из участка приходил человек и спрашивал: «А что, отметочка имеется?» Пришлось идти в комендатуру. Хлебников предъявил документ. «Вам еще нет сорока? Тогда вы годитесь для революционной армии», — сказал военный. «А сколько лет товарищу Керенскому?» — спросил Хлебников. «Тридцать один», — ответил военный. «Следовательно, сначала пойдет на военную службу товарищ Керенский. А в следующую очередь я», — заявил Хлебников. После этого, как пишет Петровский, им пришлось спасаться бегством. Вскоре октябрьские события навсегда освободили Хлебникова от армии. Его вновь попытаются мобилизовать в деникинскую добровольческую армию в 1919 году, и вновь, как и в 1916-м, Хлебников найдет убежище в психиатрической лечебнице.

В это время Хлебников уже совершенно разочаровался в деятельности Керенского и теперь вынашивал грандиозные планы, как свергнуть Керенского и все Временное правительство. «В Мариинском дворце, — вспоминал Хлебников осенью следующего года, — в это время заседало Временное правительство, и мы однажды послали туда письмо: „Здесь. Мариинский дворец. Временное правительство. Всем! Всем! Всем! Правительство земного шара на заседании своем 22 октября постановило: 1) Считать Временное правительство временно не существующим, а главнонасекомствующего Александра Федоровича Керенского находящимся под строгим арестом. „Как тяжело пожатье каменной десницы“. Председатели земного шара Петников, Ивнев, Лурье, Петровский, Я — Статуя командора“». «В Мариинском, — продолжает Хлебников, — в это время ставили „Дон Жуана“, и почему-то в Дон Жуане видели Керенского; я помню, как в противоположном ярусе лож все вздрогнули и насторожились, когда кто-то из нас наклонил голову, кивая в знак согласия Дон Жуану раньше, чем это успел сделать командор. Через несколько дней „Аврора“ молчаливо стояла на Неве против дворца, и длинная пушка, наведенная на него, походила на чугунный неподвижный взгляд — взор морского чудовища».

Далее в своих воспоминаниях, написанных по горячим следам событий, Хлебников дает описание тех октябрьских дней: «У разведенных мостов горели костры, охраняемые сторожами в широких тулупах, в козлы были составлены ружья, и беззвучно проходили черные густые ряды моряков, неразличимых ночью. Только видно было, как колебались ластовицы. Утром узнавали, как одно за другим брались военные училища. Но население столицы было вне этой борьбы».

Литературная и художественная жизнь в Петрограде не затихает ни на один день. Хотя о договоре с Матюшиным на издание пьес речи уже не было, Хлебников подписывает новый договор, на этот раз на театральные постановки. Вместе с В. Татлиным и А. Лурье он собирается ставить на сцене свои драматические произведения: «Ошибку смерти», «Госпожу Ленин» и «13 в воздухе». И опять, вместо того чтобы заниматься постановкой, он уезжает наблюдать развитие революционных событий в Москве. Разумеется, пьесы поставлены не были. Незадолго до отъезда в Москву Хлебников вышел из «блока левых» СДИ. Вскоре весь СДИ прекратил свое существование.

В Москве, как пишет Хлебников, «мы выдержали недельную осаду. Ночевали, сидя за столом, положив голову на руки, на Казанском, днем попадали под обстрел и на Трубной, и на Мясницкой. Другие части города были совсем оцеплены. Все же, несколько раз остановленный и обысканный, я однажды прошел по Садовой всю Москву поздней ночью. Глубокая тьма изредка освещалась проезжими броневиками; время от времени слышались выстрелы».

После установления власти большевиков люди в Москве начали приспосабливаться к новой жизни. Стараниями Бурлюка, Каменского и других литераторов было основано «Кафе поэтов». Оно находилось в Настасьинском переулке в помещении бывшей прачечной. Там стала собираться все та же компания бывших футуристов-гилейцев и левых художников. Кафе просуществовало недолго, но Хлебников там успел побывать и даже стать завсегдатаем этого заведения. Он даже «выступал» там: невнятно произносил десяток строк и, сходя с эстрады, добавлял неизменное: «И так далее…»

В Москве издательские дела Хлебникова, казалось бы, начинают налаживаться: при содействии В. Каменского он заключил договор с меценатом Н. Д. Филипповым на издание своих вещей, но опять же меньше чем через месяц сбежал от опеки Филиппова, Каменского и Бурлюка. Он рассказывал сестре, что в то время имел возможность хорошо устроиться материально. «Меня в Москве пригласили быть редактором одного журнала. Я согласился, получил аванс на расходы: кошелек, туго набитый деньгами; вышел с ним на улицу, прошел немного и раздумал… вернулся обратно и отдал кошелек, отказавшись от должности редактора… „Это слишком меня связывало“, — добавил он задумчиво». [99]Одно время он даже жил в Москве в гостинице «Люкс». Это было, когда Филиппов еще надеялся что-то получить от поэта.