Велисарий. Книги 1-5

Некоторые из воспоминаний окажутся грустными. Вахси не переживет войны. Он погибнет во время морской битвы у персидских берегов, и его тело не найдут. Но он умрет геройски, и его имя останется в памяти — его вырежут на небольшом монументе в африканских горах и будут вспоминать в небольшом тихом фракийском монастыре.

Всегда во время этих посещений Менандр и Эзана будут вспоминать корабль и Эритрейское море. И в это время дети всегда будут прекращать игры и замолкать, и собираться вокруг. Это станет их любимым рассказом, и они никогда от него не устанут. Ни дети, ни старые ветераны, которые с радостью повторят его снова и снова.

(Конечно, от него устанет жена Менандра и станет жаловаться своим деревенским подругам. Но зачем мужчинам обращать внимание на ворчание? Они давно к нему привыкли. Как знают все ветераны, жены любят поворчать, не дождешься от них должного уважения к рассказам мужей.)

Дети будут любить все части истории. Накал морского сражения, драконово оружие, из хвоста которого вырывался огонь, атака пиратов, перелезающих со своих галер на индийское судно, сражение на носу и в особенности — бросок на корму, который возглавил легендарный Велисарий. О, вот это была атака!

И если описание яростного сражения на корме несло в себе некоторые небольшие поправки к грубой исторической правде, все равно оно оставалось правдивым. Эзана ничего не сказал, когда Менандр — чуть-чуть — приукрасил свой рассказ о полученном страшном ранении. (Тут дети обязательно захотят увидеть ужасный шрам у него на животе, и Менандр обязательно его покажет.) Меч, которым была нанесена эта рана, во время многочисленных пересказов случившегося превращается в огромный клинок в руке могучего араба, который благодаря своей легендарной хитрости смог обмануть молодого римского воина. В рассказах не останется ничего от неопытности воина, хаоса битвы и просто удачи, благодаря которой безымянный и неизвестный пират просто резанул мечом по первому попавшемуся врагу, которым оказался храбрый, но неловкий парень.

Нет, Эзана ничего не говорил. Как и Менандр, когда во время рассказа Эзана показывал свой почетный шрам. Сарвен наклонял голову, чтобы дети с горящими глазами подошли поближе и заглянули в густые курчавые волосы, под которыми скрывается шрам. Они каждый раз визжали от испуга и восхищения. Менандр не говорил ничего, хотя после участия в стольких битвах многое понимал — о случившемся в тот день. Он ничего не говорил детям про панику, которая, как он знал, тогда охватила Эзану — когда чернокожего воина в самой гуще сражения ослепляла льющаяся из раны кровь.

Нет, Менандр держал рот на замке. Не было смысла в сутяжничестве. Возможно, детям никогда не понадобится узнавать такие вещи. Менандр и Эзана за время своих заполненных кровопролитием жизней сделали все, чтобы детям не приходилось проливать кровь. И если когда-нибудь эти дети сами выучат подобные уроки на своих шкурах, ну, лучше, если они во время этих уроков будут полны мужества, воспитанного в них невинными и простыми рассказами опытных людей.

Но, несмотря на всю детскую любовь к кровавым сценам, любимой частью рассказа у детей будет случившееся после битвы. Рассказ об удивительных днях, когда зерна союза между римлянами и аксумитами, который дети воспринимали, как нечто естественное, дали первые всходы. Дни, когда дружба укрепилась, дружба, которая уже давно стала легендой как во Фракии, так и в Аксумском царстве (а также Константинополе, Риме, Аравии и Индии).

Больше всего остального дети любили ту часть истории, когда великий Велисарий наконец решил рассказать компании героев о своей цели, своей миссии и своем поиске, а также подключил и их к нему, взяв с них клятвы. О явлении Сатаны, предупреждении монаха, захваченной принцессе и о герое, которого следовало найти и которому требовалось передать кинжал.

И Талисмане Бога.

Менандр и Эзана снова и снова пересказывали эту историю. И хорошо рассказывали, один добавлял то, что забывал другой. И поправлял, если вдруг другой делал какие-то ошибки. Но даже во время столько раз повторенного рассказа, каждый раз оба ветерана в мыслях возвращались к тем дням, и каждый раз они заново поражались пережитому.

Они рассказывали детям все, ничего не скрывая. (Потому что не осталось тайн, которые следовало скрывать от Сатаны и его приспешников. Просто приспешников больше не было. И хотя Сатана и остался, чудовище на время парализовано. Его заковали в цепи в аду, и он зализывает там свои ужасные раны.) Нет, они ничего не скрывали, но дети никогда полностью не могли все понять. Дети желали слушать о приключениях, восхищались славой Велисария, героизмом и преданностью его товарищей.

Но они никогда не поймут самое главное — ночь, когда Велисарий клятвой повязал свое братство.

Чистое, настоящее, неподдельное чудо.