Веллоэнс. Книга первая. Восхождение (СИ)

хозяина, не давая обмякшему телу выскользнуть. Течение усиливалось, пол

прогнулся в воронку. Полуживая масса из плоти, гнили и слизи с шумом скользила

по мрамору, с бульканьем проваливаясь в слив. Авенира с муравитом захлестнуло

до подбородка, Пармен и Марх изо всех сил держали парня, Унтц-Гаки вцепился в

камень, неподвижно застыл, держа голову над вонючим потоком.

Руки слабели, дрожа от напряжения. Марх едва удерживал волхва, в голове

бил гонг, удары сердца глушили, дышать невозможно. Склизское обмякшее тело

держать тяжело, а тут еще вонь разложений душит и щиплет глаза.

Наконец, поток иссяк. Мраморные плиты сдвинулись, пол выровнялся. Герои в

бессилии упали на холодный мрамор. В выпиравших из стен чашках горели

жирники, в зале посветлело. Пармена снова вывернуло. Марх спиной прислонился

к каменному столу, хрипло дышал, зажимал больное плечо. Волхв лежал ничком, раскинув руки, не двигался. Вся одежда пропитана тухлятиной – от запаха бы

удавились без задних мыслей, но за все время привыкли. Так что, когда масса

пошла, а вся гниль вскрылась и выплескивалась в воздух, было уже терпимо. Через

минуту волхв очнулся, к горлу подкатил горький комок. Полоскало долго и

нещадно, парень всхлипывал от боли, с непереваренными кусками рыбы выходила

и кровь. Поднялся зеленый, сероватые пятна уже сходили, взгляд был хмурым, измученным, но здоровым. Подошел к Марху, протянул посох. Тот вспыхнул, огненные струи полосонули по ране, но не жег, а лишь иссушил гниль, очистил от

черных тонких змей. Сам ощупал пояс, достал траву, та осталась нетронутой.

Поморщившись сунул в рот, принялся жевать сухую горькую массу. Небольшое

брение приложил к раненому плечу, остальное проглотил:

– Бегом отсюда. Не знаю, насколько открыта ловушка и не желаю здесь

оставаться.

Странники встали, побрели по залу. Авенир ухватился за слипшуюся шерсть, опирался на Унтц-Гаки. Исконный зал раньше, по-видимому, был кухней. Стояли

жаровни, печи, пустели шкафы и заимки. Марх глянул на цыгана:

– Пармену-то меньше всех досталось. И шуриков крутанул с берегиней, и

мертвечины не хлебнул. А вот мы с рекрутом наелись… До зимы хватит.

Авенир пробурчал хрипло:

– У него пояс здравицы. Сам выбрал в пещере у мага-затворника.

Пармен удивленно покосился на ремень. Обычная полоса выделанной кожи, конечно явно благородное изделие, но чтобы еще и с волшбой! Хотя орлиная

пряжка может что-то вмещать…

Марх скрипнул:

– То-то я зрю, что царапины быстро затягиваются. Даже у перевертня так не

бывает.

Цыган удивился:

– Нир, а у тебя же наруч! Что он делает?

Волхв перебирал ногами, упорно молча. От травы во рту все жгло, горечь

невыносимая, но телу стало легче. Ноги переступали уверенно, а сердце бухало

чаще. Пармен повторил вопрос. Авенир огрызнулся:

– Не знаю. Но Корво шелом не помог. Идем, богиня Мокошь заждалась мести.

Позади булькнуло. Марх обернулся. Из щелей плит просачивался мутный

кисель. Сабельщик гаркнул:

– Быстрей, улитки. Мертвяки возвращаются.

Герои ускорили шаг. Авенир смотрел вглубь зала. В тени дорогим деревом

краснела дверь. Внутри что-то смутилось, рвалось в сторону от выхода, хотя разум

твердил – беги, дурень. Волхв остановился, на душе был сумбур. Друзья

остановились. Марх тряхнул акудника. Видение рассеялось, Авенир прошептал:

– Туда… нельзя. Капкан, сгинем.

Тарсянин заорал, краем глаза видел, как из дыры толчками выплескиваются

трупные куски:

– Куда?

Волхв помотал головой.

Пармен ткнул пальцем:

– Вон в ту стену. За мной.

В три прыжка он приблизился к каменной преграде, с разбегу влепился в

стену и исчез. Сабельщик удивленно мотнул головой, ноги уже несли в

спасительную гавань. Напоследок втемяшились Авенир с Унтц-Гаки.

Глава 34. Буря

Глаза слепило, герои плюхнулись в кучу песка и покатились к низине холма.

Пармен, кувыркаясь, втемяшился в разрушенную колонну, расквасил нос. Марх, хоть и был слаб, с головокружением справился, налетел на сухой куст. Чуть погодя

появился волхв, прокатился на брюхе, содрав ладони и продрав штаны. Унтц-Гаки

только коснувшись песка, ушел под землю, вылез уже возле соратников, пережевывая пойманную в грунте живность.

Над ними высоко-высоко зловеще алел темный купол. То здесь, то там земля

прорывалась, из глубины с треском вылетали огненные фонтаны. В воздухе

взрывались снопы искр, колонны грохотали, разбивались на крупные осколки.

– Где мы?

Пармен глубоко дышал, рот был открыт, по лицу текли струи, срывались

крупными каплями в песок. Сам раскраснелся, рубаха прилипла к телу. Слизь на

сапогах высохла и цыган счищал ее прутком.

Марх приподнялся, от сухого жара ему стало лучше – вся зараза уйдет через

пот, а раны скорее покроются защитными корками. Сабельщик хищно озирался, за

каждой кучей виделся враг:

– Постарался проклятый! Сколько сил потратил, чтобы воссоздать царство

Азмодая.

– Мы в Тартаре? Енноме? – Авенир через силу сдерживал дрожь.

– Это лишь часть, попытка Зуритая создать что-то похожее. Молодец он, хоть и

демонутый. Такие западни придумал, и все в одной цитадели.

Пармен насторожился, сделал знак рукой. Все сразу же притихли. Марх