Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Проснувшись, Авенир обнаружил, что вместо жесткой соломенной подстилки лежит на широкой кровати. Несмотря на палящее солнце, внутри комнаты стояла прохлада. Пуховая перина мягко обнимала, сочащийся из оконца свет, проникал сквозь шелковую завесу, рассеивался, создавал ощущение, что воздух в комнате сияет.

Тело отдохнуло, голова отяжелела (то ли от знаний, то ли от пересыпа). Всё бы хорошо, вот только по-прежнему страшно зудит шишка за левым ухом. Авенир повел ладонью – обруч привычно сидит на голове, только края чуть больше вдавились в кожу.

«Эх, Харно», – чаровник приподнялся, преодолевая головокружение. – «Как же не стукнуть уважаемого гостя об стену».

Авенир ощутил чье-то присутствие. Сдернул с балдахина занавесь. В кресле из плетеной лозы сидел Шифу. В глазах-щелочках поблескивали алмазные зрачки.

– Аве-ниэр? – общий язык звучал с необычной интонацией. Юноша вспомнил было про шесть смыслов, но сразу отказался от этой идеи – слишком уж много в последнее время он думал.

– Или может Ниэр-Аве? Ты отказался от поединка ума?

– Истощение. – Волхв поднялся, натянул балахон.

Он все ещё жив – это факт. Марх никогда, ни в какой ситуации не выказывал беспокойства и Авенир учился иногда сдерживать тревогу. Одолел ли тарсянин мудреца, или нет – пока что это не имеет значения. В скором времени всё станет ясно. А сейчас он в комнате с мастером, который никому не показывается, ни с кем не говорит и ничему не учит. Который сейчас сидит здесь и говорит. А значит, примется и учить.

– Только пустотой можно наполнить. Полнота же пуста. Лишь слабый победит сильного. Бездеятельность порождает победу. Деятельный же потерпит поражение. Понимаешь?

– Нет.

Шифу улыбнулся, переплел пальцы:

– Учить тело легче, чем учить разум. Твой разум просыпается – я вижу надежду. Я вижу способности, но они скрыты. Если будить спящего – возненавидит. Если дать ему проснуться самому – будет благодарен. Понимаешь?

– Как понимать?

– Искать имена, вникать в их суть. Созерцать, а не думать. Думающий и знающий – глуп. Созерцающий – мудр. Понимаешь?

Авенир улыбнулся:

– Аве-Ниэр или Ниэр-Аве? Вместо меня на поединок пошёл Марх, я же остался бездеятелен.

Шифу довольно кивнул:

– Поединок окончен. Тебя ждут.

Марх запрягал коней. Невысокие сухие кобылки – непригодны для долгого бешеного галопа, зато неприхотливы в пище и уходе, могут тянуть обоз, смирны и послушны.

Тарсянин довольно хлопнул кобылу по крупу:

– Хорошее животное. Через любое болото выведет. Как же конюх не хотел мне их отдавать.

– Как прошел поединок?

Марх настороженно посмотрел на Авенира:

– Выезжаем после полудня. Я, ты и Пармен.

– А как же Чачар, Керайи и… Савел?

Последнее имя Авенир сказал с неприязнью.

– Трое за троих, акудник. – Сабельщик вдруг просиял. – Смотри.

Из ножен выскользнуло знакомое черное лезвие. Марх ухмыльнулся:

– Кото. Чистенький, целехонький. А еще обоз Дипака разошёлся. Три сотни золотых динаров!!! Я отдал двести в рост, на четырнадцать купил такелаж – и каждому отложил по двадцать – тебе, мне, цыгану.

– По десять? – Авенир прищурился, внимательно взглянул на Марха? – А где остальные?

– Ну… – Марх виновато потупился. – Те двое суток, пока ты спал, надо же было чем-то заняться. Здесь такие знатные игорные, лучшие из всех, какие я знавал…

Глава 31. Поединок

Тело блестело от пота. Мощные бугры мышц – сила, гибкость, быстрота. Акрон завершил танец «смерти», убрал лунные сабли в ножны и снял со стены молот.

Божественный атриум выглядел как ристалище. Усыпан мелким песком, всюду ограждения, тренировочные манекены, оружие. Солнце нещадно палило – на загорелой коже пот оставлял белесые пятна. На арену вело восемь выходов – семь закрыты, за ними ждут своего часа соперники – подобранные Акроном существа из разных миров.

Второй ярус усыпан пустеющими ложами. Во время битв с тёмными они не пустовали. Нет, здесь ликовала толпа, жаждущая крови, души, взывающие об отмщении. Сейчас мирное время. «Затишье перед бурей».

Фортуний – ветреный бог. Он изменчив как погода, капризен как ребенок и беззащитен, как овца. Приходит неожиданно, ломает все планы и потом удивляется – «а что это? Я то ничего…» И ведь не спросить с него – бог удачи – этим всё и сказано.

Гроумит нравился Акрону больше. Работящий, установил в этом мирке сезоны и весь люд по ним живет. Только силу свою направляет на мирное дело, его почитатели меняют плуг на меч только в годину угроз. Они как братья-близнецы – равны по силе, но, как часто бывает, противоположны по духу.

– Ты, как всегда, избегаешь моего общества. Акрон, что же ты не навещаешь свою любимицу? Я истомлена ожиданием.

Мокошь появилась на втором ярусе фонтаном брызг. Короткая кожаная юбка лоскутьями открывала крепкие ноги в мокасинах, проклепанный нагрудник с шейным кольцом переливался бронзой и медью. Загорелое тело исписано поблескивающими рунами. Богиня вертела короткий семиперстник.

Акрон поклонился:

– В этом одеянии ты похожа на Энио.

Мокошь вспыхнула и появилась в шаге от Акрона. Глаза её искрились игривыми огоньками: