Веллоэнс. Книга вторая. Царские игры

Авенир наблюдал недоуменно, в голове вспыхивали и роились противоречивые мысли, на белом листе памяти проступали пятна. Вдруг всё сложилось в хрупкую нестройную картинку. Ровным тоном произнес:

– Не положено по уставам древних бросать отцу незаконнорожденного. И тем более уносить младенца в старые склепы.

Забыв на секунду про сумасшедшего, все устремили взгляд на волхва. Тот равнодушно пожал плечами, кинул хозяину медяк и, опираясь на посох, вышел из корчмы.

Пройдя пару домов, чаровник узрел приличную лавку – оскобленную и даже закрашенную. Из вещевого мешка выудил запыленный наруч, аккуратно протер холщовкой. Выудил сверточек с кистью, которую подарил Калит, краюху хлеба, путевой свиток и плащ. А вот и книга, самая драгоценная вещь в пути. Руки дрогнули. Почти самая драгоценная. Ладонь бережно погладила висевший на шее кулон. Искра Церсы, хрупкий прозрачный флакончик в форме семиконечника, хранил в себе душу Корво. Монахи указали на карте Озеро Чистых Душ, находящееся на границе Бангхилла – тёплого богатого края и земель Фаэлсиргра – правителя Мерзлой пустоши, граничащей с грядой суровых гор, за которыми по легендам, кончался мир людей и начинался мир Бездушных. Это озеро уходило далеко от прямого торгового пути в Заветное Царство. Караван дошел бы от ближайшего перепутья за четыре – пять месяцев, с крюком уйдет около года. Хотя, куда ему торопиться, важнее оживить друга, найти потерявшихся соратников. Фатира… Образ возлюбленной возник мимолетно, сердце тоскливо сжалось. Что-то большее, чем ночь в шатре, связывало их – не только на уровне тел, но глубже, на уровне души или даже духа. Авенир ощущал, что она жива и в безопасности. А значит, когда-нибудь он отыщет её.

– Кто ты?

Авенир оторвался от горестных дум. Неподалеку стоял мужчина из едальни. Невысок, полноват. Сапоги из красной кожи, прошиты тонкой, позолоченной нитью. Добротный кафтан украшен медными пряжками, прилажен к телу ровно. Светлое квадратное лицо, кожа не закалена палящим солнцем и морозным ветром. Глаза темны, в зрачках играют огоньки страха, надменности, алчбы. Черные волосы зачесаны, собраны в хвост, щедро умащены маслом. Волхв молчал. У мужчины дернулся глаз, рука нервно погладила короткую бородёнку.

– Бесёнок не тронул тебя. Когда ты вышел из корчмы, он мигом кинулся вон. Почему?

– Ваша деревня его боится, а я – нет. Мне нужно остановиться на пару дней в хорошем доме. Тогда отвечу на все вопросы.

Староста Реджекет жил в старом родовом поместье. У палатей расположились свинарня и конюшня. Из добротной будки выбежал здоровенный соломенношёрстный пес. Двор залился радостным собачьим лаем, зверь оказался добрейшим на свете существом. Хозяин смущенно улыбнулся:

– Коврижка. Нельзя на охрану ставить – залижет вора насмерть.

Молчаливая хозяйка торопливо просеменила через двор в небольшой солярий, заперла за собой воздушную, свитую из тонкой ленты дверь. Послышался всплеск.

Ветер донес аромат жареного мяса, рот волхва наполнился слюной. В сопровождении Реджекета юноша зашел за угол. На раскаленных камнях шипели, испуская капли кипящего жира, тоненькие розоватые пластики. Марх то и дело подсовывал в ямку под камнями уголья из костерка, спрыскивал жаркое яблочным уксусом, подсыпал специй. На сабельщике была черная безрукавка-волчовка, у пояса болтался ятаган. Черная сталь не отражала солнце, рубин в навершье сверкал точеными гранями. Завидев пришедших, растянулся в улыбке.

– И Авенир здесь. Старик оказался проницателен. Как и всегда. Не зря хозяина пятый день подряд в корчму отправляю.

После трапезы Реджекет проводил мужчин в свой кабинет. Жена принесла поднос, кокетливо улыбнулась мужу и исчезла за дверью. На столе остался кувшин терпким травяным настоем и три пиалы. От напитка прошибло пот, полуденный жар казался не таким мучительным, задышалось легче. Хозяин завел разговор.

– Так кто же ты, Авенир? И почему бесёныш тебя не тронул?

Юноша хмыкнул:

– Я странник, ищу то, не знаю что. Но сейчас хотя бы понимаю, где оно находится. Иногда во мне просыпается дар предвидения. Кто-то зовет это догадливостью, смышленостью, умом. А бесёныш не тронул меня, потому что я не трогал его.

Реджекет смутился:

– Никто из нас не задевал этого юродивого. Законы не велят причинять вред безумным. Но он уже лет пять держит в страхе окрестные деревни. Если какой мужик и пытался прогнать, вывести из села, связать – мальчонка убегал. А у мужика того потом страшные дела происходили. То хозяйство передохнет, то струпьями покроется, то хата сгорит. Его теперь никто и пальцем не тронет. Вот только от его беснований живется всем трудно.

Волхв пристально взглянул на мужчину. Тот смутился, отвел взгляд. По щеке скатилась капля пота, зависла на подбородке и сорвалась в чашку с зеленой жидкостью. Чеканя слова, парень произнес:

– Этот мальчик не бесноватый. Просто он – дожи.

И Реджекет и Марх уставились на чаровника:

– Кто?