Вельмата. Длинные тени

— Опять ты здесь, — беззвучно проговорила Настя. — А я вот с цветами болтаю. Больше-то не с кем.

Солнце село, и чердачная комната погрузилась в октябрьский полупрозрачный мрак. Настя подняла руку и как бы провела ладонью по Гошкиному затылку над своим плечом, но вместо мягких кудрей пальцы поймали лишь холодеющий воздух.

Настя поставила локти на колени и уткнулась лицом в ладони. Повезло, что она по образованию архитектор, да ещё с художественной школой за плечами. Зрительная память хорошая. Так она может в деталях представлять его лицо таким, каким оно было. А не тем, что с ним стало.

В дверь позвонили. Кого там ещё несёт. Да ещё вечером. Может, не открывать? Но кто-то упорно давил на кнопку звонка. Настя поднялась и пошлёпала открывать.

— Настюшенька, ты всё-таки дома, — расплылась в благообразной улыбке тётя Римма. — А я вот тебе огурчиков привезла из огорода. Ещё кабачков и яблочков.

— Да что вы, не стоило, — промямлила Настя, но тётя Римма ловко просочилась в квартиру и поставила на пол в прихожей набитый под завязку белый пакет из супермаркета.

— У тебя же сада нет, — вздохнула тётя Римма. — Я и бабушке твоей, царствие ей небесное, всегда по осени что-нибудь привозила. А то она только цветы выращивала. А ты, я смотрю, тыквы завела.

— Да, они красиво цветут и смотрятся стильно. — Настя скрестила руки на груди и привалилась к углу кухонного простенка.

Тётя Римма осматривалась, причём с таким выражением на лице, будто в квартире чем-то гадостно воняло. Потом соседка снова натянула улыбку:

— А эти штуки, ну… — Она выразительно подвигала прорисованными бровями.

— Какие штуки? — сыграла наивность Настя, хотя сразу прекрасно поняла, о чём шла речь.

— Эти, на палке. В твоей клумбе.

— А что с ними? — наигранно подняла брови Настя.

— Они так светятся по ночам. Даже через занавески видно.

— Да что вы говорите. Странно, я не замечала. Они что, правда, светятся?

— Ну, — чуть замялась тётя Римма. — Как бы да.

— Ой, я и не знала. Тогда я их разверну в другую сторону. Чтобы они вам в окна не сверкали. — Настя изо всех сил пыталась сохранять серьёзное выражение лица, чтобы не расхохотаться в голос.

— Может, ты их на другое место перенесёшь? — Тёте Римме тоже трудно давалось притворяться дружелюбной, презрение в голосе так и пёрло. — Страшненькие такие.

— А мне кажется, они миленькие, — растянулась в улыбке Настя. — И место самое подходящее. Эту клумбу ведь бабушка Алина сама сделала, своими руками. Не смотри, что простой регистраторшей в морге всю жизнь проработала. Зато к ландшафтному дизайну талант.

Тётя Римма только кивала с приклеенной улыбкой. Вернее, улыбякой. Напоминание о месте, где трудилась почившая Настина двоюродная бабуля, всегда заставляло соседей вспотеть.

Но тётя Римма, похоже, была настроена на солидный разговор. Поэтому она опять растянулась в улыбяке и пошла в атаку:

— А колючую проволоку под забором ты когда натянула?

— Я? — притворно округлила глаза Настя. — Нет, вы что. Она уже давно там.

— Это от бродячих собак, да? — маневрировала тётя Римма.

— И от них тоже. — Настя мило улыбнулась.

Улыбяка против улыбяки.

— Но ведь и домашние могут задеть, — как бы озабоченно произнесла тётя Римма. — У Котовых-то вон собаки везде бегают.

— Так пусть они за ними смотрят. Собака — это тоже ответственность, — с самым серьёзным поучительным видом проговорила Настя.

— Да, да, — кивала тётя Римма. — Но ведь если подумать, что такого страшного произойдёт, если собачка пописает на цветочек?

— Ничего, разумеется, — с готовностью поддакнула Настя. — У меня, правда, тыквы прямо на земле лежат. Кстати, а давайте, я вам тыкву подарю?

— Ой, ну что ты! Не нужно! — замахала руками тётя Римма.

— Как это — не нужно? Вы же мне вон сколько всего приносите. А так будет — от нашего огорода вашему. Тем более, куда мне одной столько тыкв? Я завтра занесу, да?

Тётя Римма что-то невнятно промямлила и выскользнула в коридор.

— До завтра! — жизнерадостно произнесла Настя ей вслед.

— Да, да. До завтра, — донеслось с лестницы, по которой уже спускалась тётя Римма.

Настя закрыла дверь и, продолжая улыбаться, привалилась к ней спиной. Гошка, стоя в проходе у кухонной двери, одобрительно аплодировал.

— Пописает на цветочек, — ухмыляясь, повторила Настя. — Ну, если на твой цветочек, то пожалуйста. Сколько угодно.

Настя толкнула носком пакет, и из него по полу со стуком покатились подгнившие яблочки из сада тёти Риммы.

— Хороший компост из вас получится, — проговорила Настя, собирая яблоки и запихивая их обратно, к нитратным кабачкам и огурчикам. — Глифосатные вы мои. Тьфу, что я несу. Какие ещё мои. Спасибо, не надо.

Завязав ручки пакета узлом, Настя села на холодный дощатый пол. Давно не крашенный. И обои пожелтели и начали отставать. А на ремонт денег нет. Вот поэтому соседи из мерзкой притворной жалости тащат ей свои отравленные урожаи — считают нищебродкой, которой по какой-то несправедливой причине досталась квартира. Правда, в разваливающемся доме, далеко за Щербинками, в не самом благополучном микрорайоне.