Велосипед судьбы

– Ну. Знаешь, что это за цветы? Хотя откуда тебе знать… А мы его историю проходили в Школе. Там с экологией была беда – чуть не до пустыни довели мир. Потом спохватились и начали озеленять, но перестарались. Вывели растение, которое выживает в любой почве, устойчиво к химии и погоде, распространяется спорами и растёт как ненормальное, за несколько дней. Оказалось, что споры разносятся ветром, попадают в дыхательные пути и прорастают прямо там. И так быстро, что человека уже не спасти, он становится питательной средой. Правда, цветы красивые. Каждый цветочный куст там – это чей-то труп. Вот офигеть Данька романтик, да?

– Не то слово. Это что, я теперь стану кустиком?

– Нет, там давно уже безопасно. После коллапсов миры почти всегда самообезвреживаются. Как будто фактор коллапса выполнил предназначение, очистил срез от людей – и отключился.

–Так себе идея была.

– Согласна. Я его не оправдываю, если что. Данька так-то умный парень, но иной раз дурак-дураком. Это вообще с парнями бывает, поверь умудрённой годами семнадцатилетней мне. Я о другом хотела сказать. Он корректор, как и я. Опытный, один из лучших. Был моим куратором в Школе. А корректор – это тот, кто берёт на себя ответственность. Когда срез валится в коллапс, туда отправляют корректора. Иногда нам удаётся найти и вытащить того, кто стал точкой фокуса, тогда срез может из коллапса выйти. Так вытащили меня. Иногда – не удается, тогда срез гибнет. Ответственность всегда на корректоре. В Школе нас учат с этим жить, а не выть от экзистенциальной тоски, но это сильно плющит башку.

– Могу себе представить, – впечатлилась Василиса.

– Не, не можешь. Никто не может. В общем, решать за других – в этом весь корректор. Иногда решать, жить им или умереть.

– Я поняла, что ты хочешь сказать. Данька такой не потому, что он такой, а потому что корректор. Так?

– Ну, ты упрощаешь, но…

– А мне, прости, какая разница, почему именно он такой? Меня не надо спасать. За меня не надо принимать решения. Меня надо просто спросить, хочу ли я этого. Если это слишком сложно для корректора – то к черту корректоров! Пусть займутся теми, кому их помощь нужна.

– Не сердись!

– Нет, я буду сердиться!

– Ладно, сердись. Это твоё право и не мое дело. Я тоже корректор, и вам не судья. У меня ещё один вопрос есть.

– Какой?

– Можно, я тебя нарисую?

– Э… Что?

– Нарисую, – терпеливо повторила Ирка. – На холсте. Красками. Или на картоне. Пастелью. Я пока не решила, как лучше.

– Портрет?

– Нет, блин, пейзаж!

– Хоть не натюрморт… А зачем?

– Затем, что я художник, и мне так захотелось. А какие ещё нужны причины?

– А что, никого покрасивее не нашлось?

– Красота в глазах смотрящего, – Ирка подняла на лоб чёрные очки и уставилась на Ваську пронзительно синими гляделками. – В буквальном, блин, смысле. Я не смогу тебе объяснить, как вижу мир. Как вижу тебя. Но я хочу это нарисовать. Тебе жалко, что ли?

– Нет, мне не жалко… Наверное. Мне странно. Меня никто никогда не рисовал.

– Это не больно. Просто посиди десять минут, не ёрзая! Я накидаю скетч.

Ирка достала из сумки блокнот и карандаш.

Набросок занял куда больше десяти минут. Василиса устала, у неё затекла спина от неподвижности, она отсидела ногу и захотела в туалет. Она бы соскучилась, если бы не синие глаза, от каждого взгляда которых как будто мурашки пробегают по позвоночнику. Очки Ирина так и не надела.

– Знаешь, кажется, я начинаю верить в эти жуткие сказки, – пожаловалась Васька. – Когда художник, рисуя портрет, ворует душу.

– Муа-ха-ха! – зловеще сказала Ирка, убирая блокнот. – Теперь ты в моей власти, смертная!

– Вот не смешно. Покажи, что получилось.

– Ни за что! Я не показываю черновики. Нарисую – тогда покажу.

– Вредина.

***

Наутро команда волантера приняла решение о перебазировании.

– Мы торчим тут как прыщ на… Ну, допустим, лбу, – сказал капитан, покосившись на дочь. – Мы уже потеряли главмеха, надеюсь, временно. Не хотелось бы потерять кого-нибудь ещё.

– И куда мы можем его переставить? – спросила мама.

– В изнанку Центра. Туда, где дом нашего штурмана.

– Я что-то пропустила? – удивилась Василиса.

– Да, дочь, пока ты сначала дружилась, а потом раздруживалась с мальчиками, произошли всякие разные события.

– Бе-бе-бе, – уныло откомментировала Васька. – Не поняла этих множественных чисел. Мальчик был всего один. Да и тот уже весь вышел. И что у нас за новости?

– Артёму, нашему уже несколько дней как многодетному штурману, выделили жилплощадь. Целый большой дом. Он расположен в хитрой локали – как будто на изнанке города. Туда можно попасть через дверь отсюда, но окна уже выходят в другой мир, где тоже город, но там, вроде бы, никто не живет. Странное местечко. В общем, местные власти не разорились на жилплощади, но нам это только в плюс – туда не может попасть никто посторонний. Дом стоял необитаемым кучу времени, требуется уборка и ремонт, но, если перегнать на ту сторону наш волантер, то нас никто не достанет.

– А как мы туда попадем?

– Я проложу маршрут, – сказал Артём, штурман волантера.