Венчанные огнем

Будучи уже на грани между сном и явью я неожиданно вспомнила, что несколько часов практически не чувствовала своего сердца. Конечно, я поняла, что теперь здорова, и привычное ощущение боли не должно беспокоить как раньше, но почему-то чувствовала странную пустоту, даже сон сейчас унесся прочь. Вытащив руку из-под одеяла, я нащупала пульс на запястье – и напряженно замерла. Биение было ровное, хорошего наполнения и без каких-либо нарушений.

Немного успокоилась, но именно сейчас до меня наконец дошло, почему мне так тревожно – все, что произошло после того, как я очнулась в неизвестном мире, я воспринимала только душой, а не сердцем. Это душа металась между страхом и отчаянием, восторгом от нового тела и горечью расставания с родителями. Все чувства сегодня рождались в моей душе и совсем не затрагивали сердца, словно его и не было вовсе.

Вот, оказывается, почему столь спокойно и смиренно принимаю новый мир, почему все мои эмоции на фоне невероятных изменений словно приглушены. Не такие яркие, как были в той, другой жизни, которая блекла с каждой прожитой минутой в этом чужом мире. Только думы о маме и папе оставались кровавой раной в душе. Мое новое сердце не умеет чувствовать! Эта новость, в дополнение к душевному раздраю, прибавила еще тревог.

Глава 4

Следующие два месяца моей эльфийской жизни были весьма насыщенными. Две недели с помощью мага Галдора я безвылазно учила эльфийский язык, зубрила диалекты в разных частях нового мира. На отдых отводилось часов пять в сутки с учетом времени на трехразовое питание и посещение туалета. Только занималась – до кровотечения из носа от применения заклинаний, улучшающих процесс обучения.

Через неделю ускоренного курса мы с учителем с трудом начали общаться. И первые его вопросы были о том, кто я и откуда, а главное, какого роду-племени. Кратко поведав свою историю, на всякий случай опустив встречу и разговор с Высшими, выяснила у Галдора, что я – единственная дочь Бельфаласа и племянница не кого-нибудь, а самого повелителя светлых эльфов. С одной стороны, почетно, с другой – хлопотно.

Бывшая хозяйка моего тела была еще той… Впрочем, в любом случае спасибо ей за второй шанс. Не буду поминать ее лихом по земной традиции. В общем, две недели назад Эленаль баловалась запретной магией в надежде отомстить ненавистной сопернице. Проводила, страшно представить, сложный обряд обмена душ, а в итоге, напутав с заклинаниями, нечаянно – думаю, не без помощи высших, – упала внутрь пентаграммы. Ее душу выловить из хаоса не смогли и призвали первую попавшуюся свободную, чтобы тело Эленаль не погибло, став бездушным.

На мои вопросы, почему и зачем они это сделали, Галдор ответил весьма расплывчато. Во-первых, наследница у Бельфаласа одна, во-вторых, если кто-то узнает, чем занималась его дочь, когда погибла ее сущность, то будет запятнана честь великого рода Аундаэ. А Бельфалас лучше позволит перегрызть себе глотку, но подобного не допустит.

Интересно, кто же ему глотку грызть будет? Неужели его братья: родной Иллуин, самый старший Аундаэ, который в Повелителях состоит, и двоюродный Ваньяр? Хотя последний с удовольствием расчистил бы себе путь к трону. А то живут эльфы, как выяснилось, уж больно долго – можно до бесконечности ждать, когда конкуренты на столь выгодное теплое место в Светлом лесу сами уйдут к предкам. Помочь братьям «уйти» Ваньяр с превеликим удовольствием бы взялся. Но честь рода порочить никто из них не посмеет, чтобы не давать повода другим роптать и возмущаться.

Как только эльфийский язык с нечеловеческими, в буквальном смысле, усилиями был мною освоен как родной, а этого Галдор добивался в первую очередь, чтобы никто не заметил подмены, начался второй этап обучения – основы жизненного уклада эльфов. На знакомство с «обществоведением» ушел месяц. Этикет, история, география, а дополнительно меня нагрузили изучением языков других рас, населяющих Лайвос. Так называется мир, приютивший меня по воле богов.

В течение двух месяцев изматывающей учебы мне не разрешали даже из дворца выходить, чтобы полюбоваться здешними красотами. А было чем: светлый лес не только прекрасен сам по себе, но и почитается эльфами едва ли не наравне с божествами. Глотнуть свежего воздуха дозволялось у открытого окна, а высовываться было строго запрещено. Только из комнаты я под присмотром «придворной дамы» – служанки Финвэаль, – могла ходить в другое крыло Дома Аундаэ в лабораторию Галдора, с незапамятных времен служившего старейшему Дому светлых эльфов в качестве мага и целителя. И снова там была учеба. До потемнения в глазах и потери сознания.

В один из таких походов я выяснила, почему вся прислуга провожает меня подозрительными взглядами. В одной из галерей увидела портрет юной Эленаль – мастерски выполненное изображение блондинки с такими же, как у отца, яркими золотистыми волосами. Оказывается, шокировала я всех огненной шевелюрой. На мой вопрос о смене цвета волос Галдор затруднялся ответить и ограничился предположением, что изменение внешности – результат запретной магии и перерождения души.