Она делает паузу и несколько мгновений смотрит в окно.
– Вэндал, не ненавидь так сильно Эшера. На него многое навалилось, и группа – это его дитя. Это все, что сейчас у него есть.
– Да, да, да, я не хочу думать об Эшере и его проблемах. У меня есть свои, а его могут быть гораздо хуже. – Ты будешь в порядке, переключаясь на другой тур так скоро? С новым материалом?
– Да, блядь. Я справлюсь.
Я отталкиваюсь от деревянных перил.
– Я лучше пойду, я должен вернуться обратно на озеро.
Она встает и идет со мной в дом, положив руку мне на спину, прежде чем мы достигаем входной двери.
– Ты мог бы остаться, – намекает она знойным голосом. – Прошло уже много времени.
Оценивая свой контроль, я вздыхаю и поворачиваюсь к ней лицом.
– Мы не должны, Сид. Давай не будем усложнять это дерьмо, – я делаю паузу и решаю сказать ей правду. – Плюс ко всему, у меня вроде бы есть кто-то, кто ждет меня дома.
Удивление и разочарование появляется на её лице:
– У тебя? Правда?
– Пока это все ново. Мы пытаемся понять, что это.
– Я думаю, это здорово, Вэндал. На самом деле. Ты заслужил немного счастья.
– Нет, в действительности нет, Сид. Я засранец.
Она смотрит мне в глаза и вызывающе качает головой.
– Я знаю тебя уже очень долгое время. Ты сложный и ты облажался, но заслуживаешь того, чтобы быть счастливым. Может, я с ней когда-нибудь встречусь?
Страх бежит по мне, словно кислота по венам.
– Не знаю. У меня много дерьма, с которым нужно разобраться.
Она прислоняется к косяку, открывая для меня дверь.
– Будь паинькой, дружище. Оставайся на связи и не переживай. Я заставлю тебя гордиться, стоя на твоем месте.
– Знаю, что так и будет.
Глава 15
Табита
Как только он уходит, я бегу в комнату для гостей, как маленький ребенок, открываю дверь, и мои внутренности нервно сжимаются в предвкушении того, что там может меня ожидать. На середине кровати лежат две коробки, большая и поменьше, каждая завернута в матовую фиолетовую бумагу с черным бантом, а также лежит коричневый дневник из замши. Я не знаю, с чего начать, но любопытство заставляет меня взять дневник. Я сажусь на кровать и открываю его, находя на первой странице запись, выполненную каллиграфическим почерком.
Интересно, как долго он знает, как меня зовут, и почему все эти дни мы не пользовались нашими именами. Я хочу слышать, как он поизносит моё имя, так же как хочу произносить его и чувствовать на своих губах. Сегодня вечером я буду настаивать на том, чтобы он сказал мне, как его зовут.