Вендари. Книга вторая

– А сейчас? – Вильда протянула ему нож для разделки мяса. – Вот. Докажи мне, что ее плоть не свела тебя с ума. Отруби ей голову! – Она увидела сомнения в его глазах и снова начала кричать, словно свихнувшаяся от неудовлетворенности монашка, отчитывающая молодежь за поцелуи. Не хватало только обещаний небесной кары и слов о происках дьявола. И этот гнев, это безумие – Рада чувствовала их, они заполняли ее так же, как заполняли Вильду. Всю, без остатка. – Убей ее! – верещала Вильда. – Убей эту шлюху! Убей, убей, убей!

Рада и сама не сразу поняла, что произошло дальше. Мысли Вильды, казалось, проникли не только в ее разум, но и в ее тело. Вернее, не мысли. Ярость Вильды. Особенно когда взгляд зацепился за обезглавленное тело Мэйтал. Вильда рада, что этой твари отрубили голову, но чувства Рады не сплетены с чувствами Вильды. Раде нравилась Мэйтал. Она была ее другом. Но друга больше нет. Друга забрали, убили, как животное. Именно это чувство смешивается с яростью Вильды, образуя безумный, взрывоопасный коктейль. Нужна лишь искра, чтобы воспламенить эту смесь. И эта искра есть. Нож для разделки мяса в руках Вильды – вот она искра.

Капли крови Мэйтал набухают на блестящей стали, скатываются по ее поверхности, падают на пол. Одна, другая. И кажется, что замер весь мир. Вильда не двигается. Рот ее открыт, перекошен гневом. В застывших глазах ее брата смесь растерянности и стыда. В его вязких мыслях Рада видит смущение. В какой-то момент их отношений он верил, что ошибся, верил, что Рада не одна из тех тварей, которая убила его родителей. Но он не признавался в этом даже себе. Он хочет ненавидеть ее, но часть его все еще очарована ее телом, ее голосом, ее запахом. Особенно запахом.

Он зарывается лицом в ее волосы, жадно втягивает их запах в себя. И еще поцелуи. Он целует ее так же жадно, как и вдыхает ее запах. Его тело тянется к ее телу. Его чувства тянутся к ее чувствам. Он влюблен в Раду. Но еще больше он влюблен в свой гнев. Поэтому сейчас он не может признаться себе, что был влюблен в одну из тварей, которая убила его родителей. И он заберет ее жизнь так же, как забрала жизнь Мэйтал его сестра. Есть лишь небольшая грань, которая сдерживает его. Но он уже почти перешел эту грань. И сцены интимной близости с Радой, сцены нежности и страсти, скоро сменятся сценами насилия и жестокости.

Он убьет ее, чтобы угодить сестре. Они отрежут ей голову и будут смеяться, как дети, которые прятались от убийцы их родителей много лет назад и мечтали о мести. Залитые кровью, с безумными глазами они будут хохотать над своими жертвами. Они будут упиваться этой радостью…

А кровь с ножа для разделки мяса, кровь Мэйтал, все капает и капает на пол. Друг мертв. Лежит на полу. Отрубленная голова Мэйтал откатилась в сторону к стене. Яркие, выразительные глаза стали какими-то неестественно бледными, словно вместе с кровью из головы вытекла вся краска глаз. И сейчас, здесь, перед Радой, Вильда и ее брат не люди, которые борются с исчадиями ада. Это такие же убийцы, как и Рада, как Мэйтал. Возможно и хуже. Особенно Вильда. Особенно эта тридцатилетняя девственница, которая ревнует своего брата к каждой женщине, с которой у него начинаются отношения. И будь Рада не слугой, а самой обыкновенной, Вильда все равно бы пришла за ней. Она спятила. Спятила уже давно. Рада видит это безумие – оно лежит перед ней обезглавленным телом подруги. И взрывоопасный коктейль в ее голове вспыхивает.

Ярость Вильды наполняет руки силой. Все тело горит огнем. Кажется, что горят даже глаза. Теперь ударить Монсона, отбросив его к стене, уклониться от удара ножом его сестры. Широкое тяжелое лезвие, нацеленное в горло, чтобы отсечь голову, вгрызается в предплечье, разрубает мышцы, вены, застревает в кости. Боль обжигает сознание. Вспышка перед глазами. Яркая, белая. Вильда хрипит, пытаясь высвободить нож. Ружье, из которого она раздробила Мэйтал грудь, все еще в ее левой руке. Она выпускает рукоять ножа. Правая ладонь на прикладе ружья. Безумие придает Вильде сил. Но это же безумие сейчас горит в голове Рады. Горит весь мир. Весь этот безумный мир.

Рада сжимает здоровой рукой горло Вильды. Тридцатилетняя девственница хрипит. Теперь сжать пальцы, вырвать гортань – Рада знает, что сил хватит, но в голову предательски проникают мысли и страхи Вильды. Она не настолько безумна, чтобы не бояться смерти. Этот страх сейчас заполняет все ее мысли. Страх за мгновение до смерти. Страх и желание жить. Дикое желание, сильное. Рада видит это в ее глазах, чувствует, как это проникает в ее сознание. Этот страх подобен вышедшей из берегов реке, которую не может остановить уже ни одна дамба. Кажется, еще мгновение, и река этого страха хлынет из ее глаз, из ее тела. И пальцы, которые еще мгновение назад были как сталь, готовые разорвать жертве горло, слабеют, становятся ватными.