Вендари. Книга вторая

Утро. Отель. Завтрак заказан в номер. Расплатившись с мальчишкой на мопеде, Рада думала, что не сможет заснуть, но стоило голове коснуться подушки, как спасительный сон ворвался в сознание. И как бы реальность не пыталась пробраться в него, рисуя образ Вимала, сон побеждал и рисовал Раде картины прошлого. Лишь утром, когда лучи солнца пробрались сквозь окна, сон отступил. Рада проснулась. Никогда прежде она не хотела жить так сильно. По крайней мере с тех пор, как стала слугой Клодиу.

На пляже она встретила знакомых молодоженов из Англии. Аристократы выглядели хмурыми и помятыми.

– С вами вчера ничего не случилось? – спросила Рада молодую жену. Она улыбнулась, словно нашкодивший ребенок, и покосилась на своего мужа.

– Он дуется, что я вчера танцевала голой, – тихо сказала она.

– И это все?

– Кажется. – Девушка нахмурилась. Только сейчас Рада заметила у нее на шее напухший, воспаленный след от укуса.

– Кто это сделал? – спросила Рада. Молодая жена нахмурилась еще сильнее и честно призналась, что не помнит. Рада не стала расспрашивать дальше, но что-то холодное и липкое, несмотря на жаркий солнечный день, коснулось ее груди. Вимал. Это был Вимал. Он пил эту девушку из Англии, а потом стер воспоминания. Рада заставила себя не представлять, о чем еще он мог заставить забыть эту молодую жену.

Она вернулась в отель, собрала вещи и в этот же вечер покинула город, отправившись в Сан-Паулу. Дорога заняла больше восьми часов. Автобус был хорошим, мягким, но Рада так и не смогла заснуть. Что-то изменилось. В ней. Прошлой ночью проснулся не только страх. Нет. Вместе с ним проснулось что-то еще. Что-то, что никогда не принадлежало ей, или же она просто боялась себе признаться в этом. Что-то простое. Какие-то мелочи, на фоне которых все театры и музеи мира теряли свое значение, свою важность. Все было здесь, вокруг. Даже в автобусе, даже в отеле. Жизнь, которая искрится и переливается, стоит лишь присмотреться к ней.

Рада вглядывалась в лица людей, улыбалась мужчинам, которые считали это флиртом, но в действительности она делала это просто так. Делала, потому что вчера могла умереть. По-настоящему умереть. Вимал мог не только забрать ее жизнь, но ему под силу было причинить ей такие мучения, что она сама стала бы умолять его о смерти. Рада не хотела вспоминать, но его обещание отправить ее на улицы и последующее гниение заживо и смерть от сифилиса заставляли ее вздрагивать. И все это где-то здесь. Все это где-то рядом… И покинуть дом, где встретила Вимала, мало. Покинуть фавелу в Рио-де-Жанейро мало. Мало покинуть город. Рада не могла больше оставаться в этой стране.

Так она оказалась во Французской Гвиане, затем в Суринаме, Гайане, где прожила в индейском поселении Араваков почти два месяца, но воспоминания снова догнали ее, и она побежала дальше. Венесуэла. Колумбия. Трижды Рада становилась свидетелем терактов. В Картахене, куда она отправилась, надеясь встретиться с художником Алехандро Оберегоном, Рада попала в больницу с острыми болями в желудке. Ей сделали промывание и выставили на улицу, как только узнали, что она из Нью-Йорка. Местный врач вынес ее вещи, и после пятиминутного разговора предложил Раде остановиться у него на ночь.

– У меня большой дом, – спешно добавил он на хорошем английском. – Это не значит, что я…

– Да все нормально, – успокоила его Рада.

Его звали Альваро Мена, и вместе с ним Рада посетила местную церковь святого Петра и дворец инквизиции. Затем была крепость, собор на главной площади, университет. Она жила в его доме четыре дня. Он честно признавался, что очарован ею. Ему было чуть за тридцать. Метис. Чтобы утолить интерес Рады, он достал для нее репродукции работ Оберегона. Рада взглянула на них лишь мельком и разочарованно призналась, что не любит модернизм.

– Я, если честно, тоже, – сказал Альваро Мена. У него были большие доверчивые глаза с намеком на любопытство. Руки у него были сильными, совсем не похожими на руки врача.

– Почему у тебя нет женщины? – спросила Рада.

Он не ответил, лишь растерянно пожал плечами. В воздухе повисло напряженное молчание. Рада чувствовала, как волнение зарождается в груди, ползет к горлу и в низ живота. Она уже и не помнила, когда испытывала нечто подобное. И никаких воспоминаний о Монсоне. Только настоящее.

– У меня тоже нет мужчины, – сказала Рада, заглянула Альваро в глаза. Он не двигался, ждал, словно боясь сделать что-то лишнее. Рада тоже боялась. – Если ты… – она запнулась на полуслове. – То я… – на мгновение показалось, что мысль пришла, но это был мираж.