Вендетта

Бруно кивнул, захлопнул дверцу и тронул машину. Они двинулись по улице вслед за крупным, идущим под дождем, мужчиной. До кладбища было более двух миль, а Паоло провел два месяца в больнице. Когда он, наконец, добрался до трех могилок, ноги у него дрожали. Одна, с большим надгробным камнем — его жены, две поменьше — его двойняшек.

Мокрые волосы прилипали к голове, по лицу сбегали струйки дождя. Может быть, он и плакал.

Трое вылезли из машины и встали позади него в почтительном молчании, глядя вместе с ним на эти могилки.

Прошло несколько минут, прежде чем Паоло произнес:

— Дайте мне нож.

Он ни к кому не обратился конкретно. Глаза его не отрывались от могил. Ральф де Блайз вытащил из кармана финку и нажал кнопку. Выскочило длинное лезвие. Паоло взял нож, не отводя взгляда от могил. Затем приложил кончик темного лезвия к ладони левой руки ниже указательного пальца. Его лицо не дрогнуло, когда лезвие разрезало ладонь от одного угла до другого. Из раны потекла кровь.

Паоло Регалбуто шагнул вперед и положил левую ладонь на верхушку надгробного камня жены, крепко сжал его толстыми мощными пальцами. То же самое он проделал над двумя маленькими могилками.

Трех юношей охватила дрожь. Они смотрели на яркие красные пятна на надгробных плитах, видели, как, смешиваясь со струями дождя, кровь стекает по камням.

Это была инстинктивная дрожь, многовековая национальная память о кровавых клятвах, которые произносились на далеком, опаленном солнцем, истощенном острове. Никто из них раньше не видел старинную клятву вендетты. Но они своими костями чувствовали ее значение.

Они также знали, что после этого Паоло не сможет стать прежним. Что бы он после этого ни делал, быть официантом в ресторане он не сможет. Но все равно в течение долгого времени он будет известен как Поль-официант, пока постепенно, с годами — сквозь страх и уважение — это прозвище не перейдет в новое имя — Дон Паоло…

Паоло сидел возле окна гостиной Джимми Бруно и курил сигарету, изредка делал глоток кофе из маленькой чашки. Кофе был крепким, густым и сладким из-за трех ложек сахара. И горячим. Ноздри щекотал резкий табачный дым, а язык ощущал вкус кофе. Чувства его обострились — это с каждым днем возвращались силы, пока он ждал и обдумывал свои будущие действия.

Квартира Бруно состояла из трех хорошо обставленных комнат на верхнем этаже кирпичного дома, стоящего на окраине Малой Италии. Это, конечно, не дворец, но для девятнадцатилетнего парня — роскошь.

Джимми и Ральф де Блайз имели доход с игровых притонов. Часть средств они вкладывали в собственное дело, недавно же они перешли на обслуживание бизнесменов и конкурирующих групп мускулами и угрозами. Это было одной из причин, почему Хайм опасался вступить в контакт с сицилийскими приятелями Паоло. Хайм продавал оружие еще одной группе бутлегеров, возглавляемой Мюрреем Джекобсом, с которой Бруно и де Блайз конкурировали. Когда стычек между группами было немного, Хайм работал с громилой по имени Пат Берк, который специализировался на перехватке грузовиков со спиртным, а иногда на похищении бутлегеров с целью получения выкупа. Так или иначе, но каждый урывал ломоть от сухого закона. Анжело Диморра и его младший брат Митч делали деньги от продажи угнанных легковых и грузовых автомобилей. Часть доходов Анжело вкладывал в гараж, где механиком работал Вито Риккобоне, который придавал угнанным автомобилям неузнаваемый вид. Кроме того, Анжело имел дело с игорным притоном, где шла игра в кости.

Анжело Диморра был наиболее удачливым бизнесменом в этой компании. Квартира у него была побольше, чем у Джимми Бруно, и он предлагал ее Паоло, но более естественно было остаться у Джимми. Когда много лет назад, зеленый, не умеющий сказать двух слов по-английски, Паоло впервые приехал в США, он жил у Джимми Бруно и его дяди Джулио.

Паоло сделал еще глоток кофе и пропустил новую порцию дыма через легкие. С приклеенным ко рту окурком, он задумчиво смотрел сквозь облако дыма на крыши домов противоположной стороны улицы. Вот уже две недели, покинув госпиталь, он большую часть времени тратил на сиденье у окна и раздумья. И почти всегда один. Он выходил из квартиры только на длительные ночные прогулки в одиночестве.

Иногда в квартире ночевал Джимми, а иногда нет. Иногда приходили и другие члены их давней шайки: Анжело и Митч, Ральф де Блайз, Вито Риккобоне. Они не докучали ему болтовней, понимая, что он занят своими мыслями. Они приходили, сидели с ним, немного выпивали, разделяя его молчаливую компанию. Изредка играли в вичинетту — сицилианскую разновидность покера. Иногда Паоло присоединялся к ним, и тогда, как правило, выигрывал. Он понимал, что они стараются улучшить его самочувствие и не сомневался в том, что это дань их прежней дружбе.

Они никогда не приводили с собой девок — еще одно необычное подтверждение их забот о нем. С их стороны было большой деликатностью не вторгаться к нему с вульгарными шлюхами в период его траура и раздумий.