Вендетта

– …Я в одиночестве забвения
Стираю из воспоминаний сон:
Мы все во власти поколения,
Где каждый сам в себя влюблен… –

Решившись кинуть на нее взгляд, я встретился с глазами девушки и оказался в плену этих нереально зеленых глаз.

– …Лунный свет не скрасит боли,
И тьма проходит сквозь него.
Мне не хватило силы воли
Остановить – уже все решено.

Еще один гонг с небес разразил нашу землю, и класс опустился в зыбкую тишину, а я не мог отвести глаз от этой девушки. Все это время, пока она рассказывала стих, девушка смотрела на меня и только сейчас принялась рассматривать грязь на своих кроссовках.

Но это было не важно, потому что ее лицо врезалось мне в память.

Ее кожа была чистой, без грамма косметики. Вцелом, она выглядела как ребенок, благодаря закругленным мягким щечкам и пухлым губам. Но взгляд девушки завораживал – то был не один из стеклянных, зашторенных взглядов, с которыми я встречался изо дня в день. Он был ярким, манящим, словно зеленый огонек, загорающийся в кромешной тьме.

Когда я смотрел на нее, мне хотелось узнать о ней больше.

К своему собственному удивлению, я задумался так, что даже не заметил, как все ребята засобирались, и вид на девушку мне загородила Джессика, подоспевшая к парте.

– Кейд, звонок уже прозвенел. Почему ты сидишь? – В последний раз взглянув на собирающую учебники Робертс, встряхнул головой, будто хотел таким образом вытеснить ее образ из своих мыслей.

– Задумался.

– О стишках этой ненормальной? – поинтересовалась она, не отставая.

– Конечно нет. О баскетболе, Джесс.

– Ну, разумеется. – Я взял свою девушку за руку, и мы вместе вышли из класса.

Но перед выходом я не смог сдержать себя и оглянулся на Робертс, которая в эту же секунду обернулась на меня, и наши взгляды снова встретились.

Это было так странно. Девушка тут же накинула на себя капюшон и скрылась за ним, а я еще долго ходил по школе словно в тумане, а в голове крутилось только несколько строк из ее стихотворения:

«Мы все во власти поколения, где каждый сам в себя влюблен…».

Наши дни.

Кейд.

Как только Роксана скрылась за дверью моей ванны, я вскочил с дивана и, несмотря на боль в боку, принялся расхаживать вдоль журнального столика, пытаясь собрать потерянные пазлы картинки в одно целое.

Я вспомнил.

Я до мелочей вспомнил каждое мгновение того дня, когда впервые обратил на нее внимание. Она – та самая девушка из моей школы, и эта мешковатая одежда на ней помогла освежить мне мою память.

За этим воспоминанием ко мне пришло еще одно: тот день, когда я не очень хорошо обошелся с ней в школьном кафетерии.

Как сейчас припоминаю, как я желал ее обидеть.

Это желание было настолько глупое и необузданное, что я и сам не понимал, откуда оно взялось.

Это было так давно, что кажется частью какой-то другой жизни, впрочем, как и вся моя жизнь до случая с ограблением. И теперь, когда две мои реальности встретились, я начал многое понимать.

Не знаю, что разозлило меня больше: то, что я захотел девушку, которую когда-то сравнил с грязью, или то, что она, наверняка, узнала меня с самого начала и ничего не сказала.

Теперь ее отношение ко мне можно легко объяснить. Она явно не собирается спать с мужчиной, который когда-то унизил ее, пусть и давно. Если только…

Я немножко с ней поиграю. В героя, которому можно открыть свое сердце.

У меня даже сердце екнуло от предвкушения этого эксперимента – сам процесс охоты и завоевания девушки приближал мое состояние близкое к состоянию в момент игры: адреналин зашкаливает, цель близка, и мне остается только протянуть руку и сделать последний бросок, угодив прямо в кольцо.

Мне казалось, не сделай я этого, и снова проиграю. Проиграю в этой схватке с Роксаной и с самим собой. А больше всего на свете я не люблю проигрывать, впрочем, со мной этого и не случалось.

За всю свою недолгую баскетбольную карьеру я ни разу не проигрывал. Может быть, поэтому я был настолько одержим спортом и баскетболом – это было единственным, что приносило мне положительные эмоции, всегда вдохновляло меня и заставляло двигаться вперед.

Но в момент восхождения до вершины горы я споткнулся, стремительно упал в бездну и попал в лимб, в котором жизнь, скорее, напоминала размытый механический сон, а не яркую и красочную действительность.

Я посмотрел на дверь, за которой скрывалась Роксана, и еле сдержал себя, чтобы не ворваться внутрь и не высказать ей все, что о ней думаю. Вместо этого я достал из гостевой спальни полотенце и постучал. Так и не дождавшись ответа, со злости дернул ручку двери, и, к моему удивлению, она отворилась.