Венера (Богини, или Три романа герцогини Асси - 3)

- Этот мальчуган великолепен, я хочу сегодня опять послушать его! сказала она на следующий день. Проспер пошел за ним: маленький кондитер исчез. Герцогиня и егерь молча переглянулись. Между тем явился высокий рыжий повар и объявил, что всегда все торты делает он сам. Такого мальчика, о каком говорит герцогиня, никогда не было в доме.

- Кто знает? - спокойно сказал дон Саверио.

- Меня ждут в клубе, - прибавил он. - Проспер, мой плащ.

Проспер принес его, и принц собрался уходить. Вдруг он сунул руку в карман и остановился.

- Мой бумажник! Должно быть, он выпал в гардеробной, посмотрите-ка, Проспер... Что, нет?

- Нет, ваше сиятельство.

- Это очень странно. Я положил его в карман, входя сюда. Проспер снял с меня плащ, вы заметили это, герцогиня. Он сам отнес его в кабинет, который имеет только этот вход и в который за это время никто не входил. Так бумажника нет там на полу? Это очень странно.

- Ваше сиятельство, я не вор, - сказал егерь, сдерживая дрожь.

Дон Саверио любезно улыбнулся.

- Кто говорит это, мой друг? Было бы глупо с моей стороны утверждать это, раз у меня нет доказательств. Вы выходили за маленьким булочником, хотя, вероятно, знали еще раньше, что это бесцельно. У вас я поэтому бумажника, конечно, не нашел бы, даже если бы вы взяли его - чего вы, конечно, не сделали.

- Ваше сиятельство, позвольте! - воскликнул егерь, выпрямляясь.

- Я отпускаю тебя, Проспер, - сказала герцогиня, делая знак глазами.

Он тотчас же успокоился.

- Пойди в мою комнату, я дам тебе твое жалованье, ты уйдешь сегодня же.

- Этого я не хотел, - успокаивающим тоном заметил принц. - В конце концов на его месте всякий поступил бы так же.

- Проспер, - сказала она, оставшись с ним наедине, - ты не замечаешь, что от тебя хотят избавиться? Вот тебе деньги, уходи. У тебя не будет никаких обязанностей. Тебе придется только прогуливаться иногда под моими окнами. Бороду ты сбреешь.

- Мне будет трудно покинуть вашу светлость, - пролепетал егерь. - Я не знаю, что здесь ждет вашу светлость.

- В том-то и дело, что я тоже не знаю этого. А мне хочется знать. Поэтому иди, старина.

Однажды утром она увидела дона Саверио в окне противоположного дома.

- Как ты попал туда? - спросила она его.

- Он принадлежит мне. Я приобрел его у города.

- Ах! Каким же образом? Ты наделал еще долгов?

- Ничего подобного. Я купил его на деньги, которые получил за посредничество при покупке тобой этого дворца. Дом направо от нас я тоже получил - в обмен.

- Объясни, пожалуйста.

- В обмен на тот дом, что напротив!

- Из окон которого ты кивал мне? Но ведь он все еще твой!

- И останется моим. Я сбил цену с двадцати пяти лир на квадратный метр до пятнадцати, а потом до трех, с чего никто больше не мог получить "куртажа", ни бургомистр, и никто другой. Поэтому городу не стоило завладевать этим домом и нести расходы по отдаче его в наем - и мне оставляют оба дома.

Она подумала: "Он унаследовал деловые наклонности своей матери! И он округляет свое имение, точь-в-точь, как тот крестьянин".

- Я восхищаюсь тобой, - сказала она.

- И не без основания. Ты увидишь, мы сделаемся вместе самыми крупными домовладельцами Неаполя. Мы будем спекулировать! Я построю казармы для бедняков!

- Тебе нужны деньги?

- Я предпочитаю, чтобы ты дала мне доверенность к твоему банкиру Рущуку. Я уже говорил с ним; он вчера приехал; я ему очень симпатичен.

- Кому ты можешь быть не симпатичен?

- Так я получу доверенность?

- Нет, доверенности ты не получишь.

- Что? Нет?

- Нет.

- Ну, оставим это, - небрежно сказал он. - Это не к спеху.

От времени до времени он, закуривая папиросу, предлагал взять на себя все дела, так как они, вероятно, докучают ей. Она объявила, что они, действительно, докучают ей; она поищет секретаря.

Немедленно к ней явился маленький худощавый человечек с редкой растительностью на желтом лице и неприятно шутливыми манерами. На нем был длинный лоснящийся сюртук, белый галстук и потертые желтые башмаки. Он с ироническим подобострастием заявил, что готов на все услуги. Она отослала его. Через два дня он опять явился: в случае, если никто другой не пожелал... Никто не приходил. Дон Саверио пожимал плечами. "Никто не хочет работать".

Однажды утром она услышала на лестнице, как портье прогонял какого-то человека, предлагавшего свои услуги в качестве секретаря.

- Место занято, - заметил Чирилло. Она приказала послать просителя наверх. Он поднялся по лестнице; портье послал ему вдогонку несколько слов на местном диалекте. Это был молодой человек, прилично, но бедно одетый, по-видимому студент. Он остановился на пороге, бледный и взволнованный, и объявил, что ошибся. Затем он вдруг повернулся и исчез.

Первый претендент снова явился.

- Я не хочу больше обманывать вашу светлость, поэтому я прямо скажу...

При этом он, расставив руки, согнулся до земли. Когда он снова поднял голову, его лицо было совершенно искажено злобным удовольствием.

- ...что ваша светлость никогда не найдете никого другого, кроме меня. К тому же я имею право на это место.

- Как вас, собственно, зовут, мой милый?

- Муцио, к услугам вашей светлости. Кавалер Муцио.