Венера Челлини

– Не стоит веселиться раньше времени, – обиделась Ева. – Если в доме Матвеева была другая трость, то Наумов должен показать свою.

– Как это у вас все просто получается! – разозлился Смирнов. – Спросить у Наумова! Должен показать! Как будто это мальчик с вашего двора! Да ничего он никому не должен! Может быть, он вообще не пожелает с нами разговаривать! Имеет право. Это не тот человек, к которому запросто заходят поговорить о том, о сем… и если он не захочет…

– Захочет, – тихо произнесла Ева. – Я чувствую… Таких вещей, как эта трость, не может быть много. В любом случае, никто, кроме нас и Аглаи, не знает, что трость чужая. Даже если на ней обнаружат отпечатки пальцев, то неизвестно, чьи они! То, что Соломирская видела такую же трость у Наумова, – случайность! Это удача, которая сама идет нам в руки.

– Вы прямо как мисс Марпл, – усмехнулся Славка, вынужденный признать, что в словах Евы есть смысл. – А почему вы думаете, что Наумов захочет с нами разговаривать?

– Не с нами, а с вами, – поправила его Ева. – Не думаете ли вы, что я собираюсь повсюду вас сопровождать и светиться? Мой муж не придет в восторг от такого моего поведения. Вам не кажется? Хватит и того, что я вам кое-что рассказала! А дальше уж дело ваше. Идите к Наумову и поговорите с ним. Если трость не его, он не захочет и слышать о том, чтобы встречаться с вами! Но если это его вещь… Вы что, думаете, Наумов не вспомнил, где он мог ее оставить? Это сейчас жжет ему мозги, подобно раскаленному железу. Он в панике! По меньшей мере, он не спал ночь и с ужасом ждет, что к нему придет милиция или вездесущие репортеры. Не знаю, как это все обычно происходит, но… Наумову сейчас не позавидуешь! У него уже был совсем недавно скандал с убийством, и второй ему явно ни к чему!

– Уже был? О каком убийстве идет речь? – насторожился Слава.

Славка начал что-то смутно припоминать. Действительно, вот откуда ему известна фамилия Наумова! Громкий скандал, связанный то ли со взятками, то ли…

– В том-то и дело! – Ева помешала ему как следует окунуться в воспоминания. – Наумова подозревали в убийстве журналистки, которая написала какую-то статью…

– Вспомнил! Черт! Вот это да! Как я мог забыть?.. Наумов… Ну конечно! Убийство журналистки Ольги Гаевской, всколыхнувшее весь город, – осенило Смирнова. Он помолчал немного, собираясь с мыслями. – Но ведь ничего не было доказано? Убийцу так и не нашли, а Наумов вроде бы оказался ни при чем, – сказал он вслух.

– Соломирская тоже говорила мне что-то подобное. Убивал Наумов журналистку или не убивал, но второй скандал, связанный с убийством, ему совершенно ни к чему. Вы согласны?

– Еще бы! Такой известности никому не пожелаешь!

– Значит, если трость его – а я почему-то чувствую, что это так и есть, – он непременно заинтересуется вашим звонком и согласится на встречу, – сказала Ева.

– Нужно еще узнать его телефон…

– Не нужно, – сказала Ева и достала из сумочки свой блокнот. – Аглая Петровна дала мне и адрес, и номер телефона. У вас есть ручка?

Смирнов вытащил из кармана пиджака ручку и дал Еве.

– Вот! – торжественно сказала она, вырывая из блокнота листок с записанными данными. – Теперь дело за малым – позвонить Наумову. Вы обещаете держать меня в курсе? Ведь я помогла вам, не так ли?

Сыщик был вынужден признать, что она ему действительно очень помогла, и пообещал сообщать ей все, что ему удастся узнать.

На том они и расстались. Славка подвез Еву к магазину и смотрел, как она шла, стуча каблучками, по молодой кленовой аллее к дверям супермаркета, пока они не закрылись за ней. Он почувствовал необъяснимую легкую грусть, как в детстве, когда праздник кончается.

Стараясь забыть о Еве, Слава начал обдумывать все, что ему удалось узнать во время разговора с ней. Первое, – ее отношения с Матвеевым. Если это интимная связь, то ясно, зачем ей непременно нужны дневники. А вдруг восторженный любовник описывал там в красках прелести их взаимоотношений, в том числе и постель? Не захочешь, чтобы посторонний читал такое. И вообще…

Второе: каким образом с Матвеевым связан Олег Рязанцев? Они просто соседи по даче? Друзья? Или… Вот это «или» Смирнову меньше всего нравилось. Но было похоже, что именно так дело и обстояло – Матвеев «оказывал услуги», как это теперь называется, определенным структурам. В том числе и службе безопасности. Знал ли Рязанцев о связи своей жены и Матвеева, если она была? Если была и знал, то у него мог быть мотив для убийства, старый, как мир… – ревность! А какие новые мотивы появились для того, чтобы отнять жизнь у человека? Никаких! Люди по сути своей изменились очень мало.

Хорошо! Если это Олег убил Матвеева, то он тоже будет искать дневники, опасаясь того же, что и Ева. С другой стороны – записи могут навести на него подозрения. Сейчас никому в голову не приходит, что Рязанцев может иметь отношение к убийству, но если выяснится, что у Евы и Матвеева… Славка почувствовал, как горит у него лицо. И сердце странно колотится. Что это? Неужели он все-таки ревнует? Вот это уже совсем дико!