Венера туберкулеза

Мчимся. Хозяин дал цель. Асфальтовый пятачок на задворках медицинского учреждения, торговля идет бойко, кто-то уезжает, кто-то приезжает, кто-то ждет. Возле красной девятки очередь. Из каждой машины выходит чел, встает в нее, дает деньги, берет товар, садиться к себе и уезжает. Это постоянно. Шестерки, девятки, десятки, нивы. Кто-то приехал на мопеде. Иномарки. Руки с наколками на рулях. Прожженные, ушлые лица. Нормальные люди на точку за гашишем не ездят. Сброс партии наркотиков. Оживленные разворачивающимся действом, пациенты все палят из окна. Три минуты под прицелом нескольких десятков пар глаз, и мы трогаемся домой. Я уже держу в пальцах небольшой целлофановый пакетик от пачки сигарет. Нам насыпали туда два коричневых камушка. Брал Мельница. Барыге он известен как «Саша с костылем». Так и представляется по телефону. Пару месяцев назад Мельница постоянно гонял для парней за дурью со сломанной ногой, они часто трещали с барыгой за жизнь, она ведь тоже человек. Барыга – это только обертка, и внутри – несчастье, ибо ее счастье зависит от мафиозников-азйебарджанцев, еще в середине 90-ых поставлявших крупные партии героина для русских школьников. Над Районом стоял белый туман. И поэтому внутри Мельницы давно был прописан наркотик. Много наркотиков, всяких и разных. Героин, грибы, спиды, фен, гашиш, трава, лсд, может быть, что-то еще. И Мельнице это нравилось. Сейчас ему двадцать пять, пять последних лет он прожил под кайфом. Молодость. Мельница сделал ее яркой. Всего и не вспомнишь. В свой последний день рождения, на даче, он кидался в людей выпавшим гнилым зубом и ехидно улыбался. Однажды, на пикнике у него началась буйка:

- Почувствуй боль! - и он тыкает тебе в спину острой палкой.

Весельчак фотографировался голым с воронкой, надетой на вставший член. Он в противогазе бегал по продуктовому магазину. Парня несколько раз выгоняли из дома. Четыре месяца он бомжевал и кололся, кололся и бомжевал. Подвалы, подъезды, притоны. Лихое время. Изнанка жизни – это правда, со знаком минус, запретный плод, вкусив который мы видим всю реальность бытия, но перестаем верить во власть добра и любви. С властью страстей каждым новым прожитым годом сказочный, волшебный мир замещается вероломной волей сильных мира сего. Все правительства и корпорации с самых древних времен и по сей день строят свое могущество исключительно на грехах человеческих. Земное господство – это знания, умения и навыки в сфере коммерции деградаций души. Банкиры людских недугов, они всего лишь выполняют функции, заложенные безобразием двуногих. Гордость, скупость, распутство, гнев, чревоугодие, зависть, лень. Чья-то мерзость – это чья-то власть. Закономерность. Как и то, что человечность – это свобода, жестокая земная власть при которой сменяется чем-то другим, более высоким, непознанным, но, однозначно, любящим человека. Познание земной любви, духовного родства с женщиной, с совершенно случайным существом, чьи обнажаемые мысли и переживания неожиданно оказываются до невозможности знакомы и для мужчины, а то, что волнует уже его, так же сильно волнует и ее, познание полного взаимопонимания двух половинок несет в себе ощущение чьей-то могущественной руки, приведшей их друг к другу здесь и сейчас. Евдокии как будто кто-то предварительно дал почитать сводки с моего мозга за последний год и специально послал, чтобы озвучить их и удовлетворить мои самые сокровенные чаяния. Ее видение мира, интересы, модель поведения, жизненные акценты оказывались аналогичны моим, неимоверные сходства улавливались постоянно и приводили меня в трепет. Мы прожили свои жизни в разных плоскостях, но черпали себя из одного начала. Одна жизнь на двоих, один сценарий, один ход осмысления пройденных путей и ситуаций. Такого не могло быть, но это было. Страшно даже становится от таких совпадений, это напоминало безумие, чью-то шутку, игру, рядом с ней я жил как в бреду, в фантастическом мире. Она – это был я сам.

- Хочу тебе сказать одну вещь. Весьма откровенно. С тобой это можно. Женщины, в большинстве своем, давно не вызывали у меня уважения. Мне хочется их уважать, но где-то в глубине что-то интуитивно, эмоционально что-ли, не позволяет мне это делать. Так вот, к тебе у меня проснулось уважение. И я этим очень доволен.