Венерианский цикл

— Где же море? — тихонько спросила Дуара.

— Не знаю, — признался я.

На Венере стороны света можно определить только на рассвете или на закате в течение нескольких минут: в это время направление, где находится солнце, можно заметить по чуть более яркому свету над горизонтом на западе или на востоке.

И сейчас солнце поднялось слева от нас. Но если бы мы шли в направлении, где, как я считал, расположен океан, оно поднялось бы справа…

Сердце у меня упало — я понял, что мы заблудились.

Глава 3 КАННИБАЛЫ

Дуара, пристально следившая за моим лицом, догадалась, что дело неладно.

— Ты не знаешь, где находится море? — настойчиво обратилась она ко мне.

Я покачал головой:

— Нет.

— Значит, мы заблудились?

— Боюсь, что так. Мне очень жаль, Дуара. Я был уверен, что мы найдем «Софал» и ты будешь в безопасности. Это все из-за моей глупости и невежества.

— Не говори так. Никто бы не знал, куда идти в темноте, да еще в дождь. Возможно, мы в конце концов найдем море.

— Даже если мы сможем это сделать, боюсь, будет поздно…

— Ты думаешь, «Софал» отплывет?

— Конечно, есть и такая опасность. Но больше всего боюсь, что нас опять захватят тористы. Они наверняка бросятся туда, где схватили нас вчера. Они не такие уж дураки и понимают, что мы будем искать «Софал».

— Когда мы выйдем к океану, то сможем спрятаться на берегу, — предложила Дуара, — пока они не устанут искать и не вернутся в Капдор. И если «Софал» будет там, мы спасемся.

— А если его нет? Что ты знаешь о Нуболе? Не найдется ли здесь дружественного народа, который поможет нам вернуться в Вепайю?

Она покачала головой.

— Мне мало известно про Нубол, но то немногое, что помню, не обещает ничего хорошего. Эта малозаселенная страна простирается до Страбола, жаркой страны, где люди не могут жить. Там только звери и племена дикарей. А здесь лишь редкие поселения вдоль берега. Большинство захвачено и покорено тористами; да и другие, конечно, для нас будут не менее опасны, поскольку их жители всех чужаков считают врагами.

— Да, перспективы не блестящие, — признал я. — Но не надо отчаиваться. Что-нибудь придумаем.

— Если кто-нибудь и сможет это сделать, так только ты, — улыбнулась она.

Комплимент Дуары был мне сладок. За все время нашего знакомства она всего один раз сказала мне ласковые слова, да и то потом взяла их обратно.

— Я бы совершал чудеса, если бы ты любила меня, Дуара.

Она надменно выпрямилась.

— Ты не должен говорить так, — произнесла она с истинно королевской холодностью.

— Дуара, почему ты ненавидишь меня — человека, который тебя любит?

— Я не ненавижу тебя, — помолчав ответила она, — но ты не должен говорить о любви дочери джонга. Тебе необходимо это знать. Возможно, мы долго пробудем вместе, и потому помни, что я не должна слышать слова любви из уст ни одного мужчины. То, что мы просто говорим друг с другом, — уже преступление, но в сложившихся обстоятельствах нам не остается ничего иного, как нарушить закон и обычай. До того, как меня украли из дома джонга, никто, кроме членов нашей семьи, не говорил со мной, за исключением нескольких верных слуг отца. И до тех пор, пока мне не исполнится двадцать лет, это будет тяжким грехом для меня и преступлением для любого человека, который преступит древний закон королевских семей Амтора.

— Ты забыла, — напомнил я, — что один человек обращался к тебе в доме твоего отца.

— Бесстыжий негодяй, — отрезала она, — он должен был умереть за свое безрассудство.

— Однако ты никому не сказала о случившемся.

— Вот почему я так же виновата, как и ты, — ответила она, покраснев — Это постыдный секрет. Он останется со мной до самой смерти.

— Чудесное воспоминание, которое всегда будет поддерживать мои надежды! — воскликнул я.

— Фальшивые надежды, способные привести тебя к смерти, — промолвила она и добавила — Почему ты напоминаешь мне о том дне? Думая о нем, я невольно начинаю тебя ненавидеть. А я не хочу ненавидеть тебя.

— Это уже кое-что.

— Твое нахальство и твои надежды питаются из очень скудного источника.

— Кстати, о питании… Хорошо бы найти и какой-нибудь источник пищи для наших тел. Они не могут существовать на столь легкой диете, как надежда.

— В лесу может быть дичь, — она показала на лес, по направлению к которому мы двигались.

— Поглядим, а потом вернемся и будем искать океан, — сказал я.

Венерианский лес — замечательное зрелище. Растительность не слишком яркая — преобладают орхидеи, гелиотропы и фиалки, но стволы деревьев великолепны. Они окрашены в яркие цвета и часто так блестят, что кажутся лакированными.

Лес, к которому мы приблизились, состоял из мелких разновидностей деревьев, достигающих в высоту от двухсот до трехсот футов, и в диаметре от двадцати до тридцати футов. Здесь не было ни одного из тех колоссов с острова Вепайя, которые возносят свои вершины на высоту пяти тысяч футов и пронизывают нижний облачный слой, вечно укутывающий планету.