Венец

Брат Эдвин стоял на мостках у хлева, уже совсем собравшись в путь, с котомкой на плечах и палкой в руках; он с улыбкой поблагодарил Кристин за беспокойство, уселся на траве и принялся за еду; Кристин же села у его ног.

Прибежала во всю прыть ее маленькая белая собачка; громко звенели колокольчики у нее на ошейнике. Кристин взяла ее на руки, а брат Эдвин стал щелкать перед носом собачки пальцами, бросал ей в пасть кусочки хлеба и очень расхваливал.

– Она из той породы, которую ввезла в Норвегию королева Эуфемия[32], – сказал он. – У вас теперь в Йорюндгорде так все богато, и в большом и в малом…

Кристин покраснела от удовольствия. Она и сама знала, что у нее породистая собака, и гордилась ею; во всей округе ни у кого не было домашних собачек. Но она не знала, что ее собака той же породы, что у королевы.

– Симон, сын Андреса, прислал мне ее, – сказала она, прижимая к себе собачку, а та лизнула ее в лицо. – Ее зовут Кортелин.

Она думала было поговорить с монахом о своей тревоге и попросить у него совета. Но теперь ей не хотелось уже снова возвращаться к своим вчерашним вечерним мыслям. Ведь брат Эдвин был уверен, что Бог устроит все к лучшему для Ульвхильд. И как мило, что Симон послал ей такой подарок еще даже до того, как было объявлено их обручение! Об Арне ей не хотелось думать – она считала, что он вел себя не правильно по отношению к ней.

Брат Эдвину взял посох и попросил Кристин передать от него привет всем в доме – ему не дождаться, когда все встанут, потому что лучше всего идти но утреннему холодку. Кристин проводила монаха до церкви и даже прошла с ним немного по лесу.

Прощаясь с девушкой, монах пожелал ей мира Господня и благословил ее.

– Скажите мне слово, дорогой отец, как сказали Ульвхильд, – попросила его Кристин, держа руку монаха в своих.

Монах провел по мокрой траве босой ногой, скрюченной от подагры.

– Мне хотелось бы внушить тебе, дочь моя, чтобы ты обратила внимание на то, как Бог заботится о достоянии людском здесь, в долине. Тут выпадает мало дождя, но зато он дал вам ручьи, бегущие с гор, а роса освежает поля и луга каждую ночь. Возблагодари Бога за те его добрые дары, которые он дал тебе, и не ропщи, если тебе покажется, что у тебя не хватает чего иного, что, как тебе мнится, очень бы тебе подошло сверх того. У тебя прекрасные золотистые волосы – не огорчайся, что они не вьются! Разве ты не слыхала про старуху, которая сидела и плакалась, что у нее к празднику всего только один маленький кусочек свинины на семерых голодных детей? Как раз в это время мимо проезжал святой Улав; он простер руку над блюдом и попросил Бога насытить бедных воронят. Но когда старуха увидела, что на столе лежит целая заколотая свинья, то начала плакать о том, что у нее не хватает котелков да чашек…

Кристин побежала домой с Кортелином, увивавшимся у ее ног, с лаем хватавшим ее зубами за складки платья и звеневшим всеми своими серебряными колокольчиками.

Арне проводил дома, в Финсбреккене, последние дни перед отъездом в Хамар; мать и сестры справляли ему одежду.

За день перед тем, как ехать на юг, он пришел в Йорюндгорд проститься. И ему удалось шепнуть Кристин, – не выйдет та она к нему навстречу завтра вечером на дорогу к югу от Лэугарбру .

– Мне бы хотелось побыть с тобой наедине последний раз, что мы встретимся, – сказал он. – Или тебе кажется, что я прошу слишком много, – ведь мы же росли вместе, как родные браг сестра? – прибавил он, видя, что Кристин медлит с ответом.

Тогда она пообещала прийти, если только ей удастся ускользнуть из дома незаметно.

На следующее утро шел снег, а днем начался дождь, и все дороги и поля превратились в сплошную лужу, серые клочья тумана медленно ползли по горным склонам, спускались временами вниз и свивались в белые клубы у подножия горы, но потом погода снова портилась.

Отец Эйрик зашел помочь Лаврансу составить кое-какие бумаги. Оба они прошли в старую горницу с очагом, так как в такую погоду там было уютнее, чем в большой комнате, где печь заполняла дымом все помещение. Мать была в Лэугарбру, поправлявшейся после горячки, которую она схватила ранней осенью.

Поэтому Кристин нетрудно было незаметно ускользнуть, но она не решилась взять лошадь и пошла пешком. Дорога была месивом из грязи, снега и увядших листьев; земля грустно дышала сырым, затхлым и мертвым дыханием, а налетавший время от времени ветер обдавал лицо Кристин водяной пылью. Она плотно натянула капюшон на голову, обеими руками придерживая на себе плащ, и быстро шла вперед. Ей было не того страшно – рев реки раздавался так глухо в сыром, тяжелом воздухе, а черные разорванные тучи неслись по горным хребтам. Время от времени она останавливалась и прислушивалась не идет ли Арне.

Вскоре она услышала шлепанье копыт по размякшей дороге. Кристин остановилась, так как место здесь было пустынное, и она решила, что тут можно без помехи попрощаться. И почти сейчас же увидела позади себя всадника; Арне соскочил с лошади и шел, ведя ее под уздцы, навстречу Кристин.