Венец айтаны

Ронтону опять выпало возглавлять центральный отряд. Как тогда, мелькнула суеверная мысль, но он отмахнулся от нее, будто от докучливой мухи. Марис цепко оглядел будущую арену битвы. Его разношерстное воинство было вполне готово к бою. Крестьянские добровольцы, составлявшие добрую половину отряда, тремя группами расположились посреди поля, окружив себя обозными телегами. Ронтон рассчитывал, что, для того чтобы миновать, а тем более захватить эти доморощенные укрепления, альгавийцам придется основательно смешать свои боевые порядки. А еще в каждом из укреплений противников ждал сюрприз – несколько маленьких пушек, которые привез с собой герцог Контерд. Кавалерия же, бывшие регулярные части Ор-Сите, стояли чуть поодаль, разбитые на две группы. Одна из них была на виду, а вторая пряталась в лесочке неподалеку и должна была ударить с фланга. Мятежники тщательно делали вид, будто это все их наличные силы. Между тем Контерд разделил свое войско напополам и укрылся подальше в лесу. Вступить в бой его люди должны были только после того, как Лесси разделается (или не разделается, но Марис предпочитал не думать об этом) с шарритами. Его сестра давно уехала вперед в сопровождении корсаров, далеко обходя приближающихся альгавийцев. Ронтон запомнил ее глаза, когда Лесси уже сидела на лошади. Отрешенные, направленные в глубь чего-то невыразимо далекого, очень сосредоточенные – она уже искала своего противника, она уже бросала ему вызов. Марис отогнал воспоминание о других, отчаянных глазах и тихих, но твердых словах, перевернувших его душу. Не сейчас! Сейчас он должен быть холоден и собран. Он должен победить. Потому что он должен вернуться.

От грохота тысяч копыт, от топота сотен тяжелых сапог задрожала земля. Альгавийцы выкатились на поле неудержимой волной. В центре, как положено, пехота, справа и слева – тяжелая, сверкающая панцирями и наконечниками алебард кавалерия. Зрелище действительно было впечатляющим. Ронтон услышал, как витиевато выругался сержант Вейт, кто-то из солдат помянул Великую Мать, кто-то – лесных духов, а кто-то – тысячу чертей.

Помедлив всего мгновение, альгавийцы лавиной хлынули на укрепления повстанцев. Подчиняясь твердому приказу, те безмолвно ждали. Вот конница приблизилась к укреплениям, и они взорвались ружейным огнем, заставляя лошадей вставать на дыбы, а всадников – безвольно повисать на стременах, но альгавийцы миновали редуты, нацеливаясь на тех, кто стоял позади. Ронтон и его люди не трогались с места. Марис физически ощутил момент, когда пехота альгавийцев оказалась на расстоянии прицельного пушечного выстрела. Те, кто укрылся за телегами, тоже поняли это – капитан Дрогов не зря оставил мятежникам своих канониров. Нестройный залп десятка орудий смешал ряды не только наступающей пехоты, но и летящей на орситанцев кавалерии. Мятежники выждали еще десяток страшных секунд, потом раздался второй залп, полностью направленный на альгавийскую конницу, за ним – третий. Ронтон успел еще заметить, как вражеские пехотинцы сбавили ход и уже не так охотно шли против огрызающихся укреплений. Но конница альгавийцев, хоть и повыбитая из седел ружейным и пушечным огнем, неумолимо приближалась. Привстав на стременах, командор прокричал лишь одно слово: «Вперед!» Помедлив мгновение, мятежники пришпорили коней и понеслись навстречу врагу.

Легкая дымка черного тумана была всюду. Ею был пропитан лес, она клубилась в воздухе, тревожно срывалась с ветвей. Лесси подавила привычное омерзение от легчайших липких прикосновений. Она ехала через эту дымку уже целые сутки, и все это время ей удавалось удержаться от того, чтобы разогнать туман, очистив горизонт. Она больше не будет тратить силы понапрасну. Ей нужно подобраться поближе, чтобы бить наверняка.

Лесси ясно видела источник тумана и его хозяев. Она чувствовала, как готовится к удару черная плеть, неумолимая, будто взведенный курок. Она могла бы сказать, где засели шарриты, с точностью до квартала – если бы знала Картеви. А пока ее знания, увы, было сложновато применить на практике.

– Лес, посмотри, вот план города, – будто прочитав ее мысли, капитан тронул девушку за руку. Жива с трудом вернулась в реальность. – Как ты думаешь, в какой его части засели твои колдуны?

Лесси задумчиво посмотрела на план, прикинула.

– Кажется, где-то здесь, – очертила она небольшой кружок. – Что ты задумал, Кен? – Ведьма заглянула в собранные, жесткие темно-серые глаза, и те вдруг осветились нежностью.

– Ты, главное, продержись поначалу, малыш, – негромко сказал Дрогов. – А потом я до них доберусь.

– Ты?! – Она всполошилась было, не на шутку испугавшись за него, а потом до нее внезапно дошло, и она потрясенно уставилась на мужа.

Дрогов кивнул.

– Ты уж постарайся продержаться, малыш, – еще раз попросил он, сжимая ее руку. – Эх, если бы сообразить заранее! Да что теперь рассуждать…