Венец Ариадны (СИ)

Страха не было. Вопреки всему что происходило сейчас, Ада чувствовала себя спокойно. Словно после долгих лет странствий она вернулась домой. Молодое вино заставляло кровь быстрее бежать по венам, голова слегка кружилась, а ноги отдавали долгожданным теплом. Она непроизвольно ощупала пальцы рук, понимая, что и они стали гораздо теплее. И она сделала то, о чём думала весь путь по берегу реки. Она подняла глаза и поймала взгляд его серых глаз.

Вин не понимал, что с ней происходит. В столь знакомой ему оболочке была не она. Точно не она. Не та, за кем он охотился три долгих года. За чью поимку его ожидало щедрое вознаграждение.

Он был охотником.

Загонщиком ведьм.

Искоренителем тех, чья вера пыталась возродить то, что должно было уйти безвозвратно. Он не был последователем новой веры. Он не был последователем веры старой. Ему вообще было плевать. На веру. На сторону. На жизни. Он просто хорошо делал то, что умел. Приспосабливаясь и извлекая выгоду. Он был прирожденным охотником. Главное – чтобы добыча была поинтереснее.

А она – была самой интересной из всех. Она умело скрывалась, кочуя между поселениями, умело пряталась. Да и плевать бы всем было на неё, если бы…

Однажды Ада помогла умирающей жене влиятельного герцога. Не просто помогла. Та полностью поправилась и даже родила здорового наследника. И тем, кто готов был свернуть правящей силе голову, была испорчена вся игра. Мать не просто поправилась. Родила. И стала сильнее. И ребёнка не брали никакие хвори. И герцога не могли отравить. И неудовлетворенность в своих действиях вылилась в месть. Приказ поймать и уничтожить, в надежде, что со смертью ведьмы умрет и её сила. И все деяния. И защита герцога падёт.

И Вин был тем, кому поручили загнать зверя.

Но загнанный зверь – выжил.

Но в оболочке зверя – жило что-то совсем иное…

Ада поймала его взгляд. И провалилась. Его серые глаза мягко мерцали, словно утягивая её взгляд за собой, в манящие серебристые спирали. И она упала. Добровольно. Понимая, что впервые в жизни видит то, что столь безуспешно искала все эти годы.

Она видела его душу.

Жестокую.

Испачканную кровью.

Но живую и настоящую.

Его глаза никогда не были такими глубокими. Никогда не были такими зовущими. Гипнотическими. Завораживающими. Властными. Такой – не пощадит. Наступит на горло ещё раз. Сломает всё кости. Сложит новый костёр. И без зазрения совести, швырнёт её в самое пекло.

Но она видела его душу. И осознание этого перекрывало сейчас всё остальное. Она понимала, что, скорее всего – плачет. Потому что глаза заволокло и его образ слегка поплыл. Но в данную минуту она была так счастлива. Она готова была сама, добровольно войти в любой костёр, только бы он дал ей дотронуться до него. Только бы он дал ей возможность коснуться. Ощутить напор его губ, почувствовать, как хрустят кости в его объятиях… Она любила его в эту секунду больше всего на свете. Даже больше себя самой. Потому что понимала, что она не ошиблась. Душа там была. Только вот он растерял её где-то. Оставил. Забыл…

Что же произошло?

*****

Вин впитывал всю эту смесь её странных эмоций. Из её серых глаз с искрами зелёного пламени скатилась слеза. Он проследил весь её путь по щеке, видел, как она зависла на подбородке и сорвалась, падая на её тонкие руки. Внутри него тлело странное чувство. Поддавшись её молчаливому посылу, он хотел бы коснуться её щеки, стереть эти солёные капли. Рука, лежащая на столе, дернулась, увлекаемая порывом, но он усилием воли заставил себя сжать пальцы и остаться неподвижным.

Она словно ожила. Одна эмоция сменяла другую, и этот вихрь манил его, увлекал за собой, заставляя продолжать чувствовать. Участь эмпата не завидна, но в эти минуты он был рад, что имеет возможность чувствовать без слов. Они сидели, глядя друг другу в глаза, отрешившись от всего остального мира, забыв где они, и не помня о том что они – враги.

Он так явно ощущал её молчаливый призыв. Это было ново, неожиданно и сопротивляться ему было выше его сил. С каждой минутой он всё больше проникался её эмоциями, понимая, что одно лишь слово и он…

– Вин…

Тихий шёпот прозвучал словно гром среди ясного неба. Тонкая тетива его самообладания, натянутая до предела, разорвалась и он сдался. Резким движением Вин схватил её за руку и, буквально, волоком потащил за собой, увлекая к шатким ступеням ведущим наверх. Она зацепилась за ножку стола, едва не падая, но он – удержал. В ушах глухо билось сердце, а его тёмная, насквозь пропитанная кровью, душа затрепетала в ожидании.

Они смогли сделать всего несколько шагов, когда он с силой вжал её в хлипкую стену, накрывая своим телом и ловя её губы. Небольшая ранка в уголке губ, оставшаяся на память от странной девушки, снова раскрылась, заставляя выступить капельки крови. Его губы растянули кровь тонким слоем, и она едва не захлебнулась от восторга, ощущая солоноватый привкус их поцелуя.

Такой забытый.

Такой желанный.