Венец безбрачия

— Я же говорил, это заклинание, — он пожал плечами. — Артефакт всегда повторяет некие известные чары, просто реализует нужный эффект без участия мага. Данные конкретные чары сложные и очень утомляют, постоянно держать их невозможно. Меня хватает где‑то на час в сутки, — спокойно пояснил мужчина. — Присаживайся. Может, ты чего‑нибудь хочешь?

— Поговорить, — со смешком ответила я, послушно усаживаясь на стул к письменному столу и задумчиво снизу вверх разглядывая застывшего рядом мужчину. Кажется, второго стула тут не было, потому что Менгерель в итоге угнездился на краю стола, потеснив бумаги. — Меня… раздражает сложившаяся ситуация. То есть, я понимаю, что тебе до этого может не быть никакого дела, и вообще я тут на птичьих правах, но нервничать и раздражаться это не мешает. И я надеялась, что ты как‑нибудь прояснишь ситуацию. Причём это касается не только общей политической ситуации, но и наших с тобой личных отношений, которых вроде как нет, но об их существовании осведомлён едва ли не каждый первый, — набравшись решимости, всё‑таки высказалась я. И даже голос не дрогнул!

— Да, в общем‑то, всё просто, — криво усмехнулся он. — Зоя, я учёный. Химик, биолог, немного математик, немного артефактор и алхимик. Я не умею расследовать заговоры и раскрывать преступления точно также, как ничего не смыслю в политике и экономике. Понимаю, ты полагаешь, что за столько тысяч лет можно было научиться чему угодно, но… мы делаем только то, что нам нравится. Такая вот у демонов природа. Иногда можем поступить в ущерб собственным желаниям, но только если осознаём необходимость этого. Такое бывает редко.

— А как же ты тогда с Аэрьи управлялся, будучи Наместником? — опешила я.

— Наместник — это не правитель в том смысле, какой вкладывают в него другие виды, — мужчина пожал плечами. — Он просто определяет, по каким правилам будет происходить общение демонов с окружающим миром. Если угодно, устанавливает моральные нормы, которых будут придерживаться решительно все демоны, и служит гарантом соблюдения этих правил, выступая третейским судьёй во всех спорных ситуациях. А всё остальное… нас слишком мало, чтобы принимать какие‑то письменные законы, и мы слишком многие вопросы решаем магией, чтобы сочинять стройную государственную модель и заниматься такими вопросами, как налогообложение.

— Кхм. Ладно. Но хоть кому‑то из ныне живущих демонов стало интересно разобраться с происходящим?!

— Если бы был жив Сартанар, он с огромным удовольствием закопался бы в этот вопрос. Может, для того его и убили, чтобы под ногами не путался… Но пара энтузиастов имеются и помимо него, не волнуйся.

— Как‑то это не слишком оптимистично звучит, — хмыкнула я. — Но я не понимаю, почему лично ты не пытаешься что‑то выяснить и с чем‑то разобраться? В конце концов, есть эта Видора, почему нельзя прижать её?

— Аэрьи, уходя, запретил нам убивать богов. Только в порядке самозащиты. Скажем, того, кто стоит за сегодняшним происшествием, я мог бы убить, но для этого его надо вычислить и найти. А Видору я пока и пальцем не имею права тронуть; может, она вообще ко всему этому не имеет отношения.

— Как — не имет?! Она же…

— Она попыталась приворожить тебя. То есть, с божественной точки зрения пыталась оказать тебе милость и вручить бесценный дар. Я тут, мягко говоря, не при делах.

Я на пару секунд запнулась, пытаясь осознать сказанное и, главное, смириться, что спорить с этим бесполезно: кажется, Гер был прав.

— Ладно, но вот сейчас ты почему ничего не предпринял? Тебя собирались убить! Не может быть, что тебе наплевать на это и на собственную жизнь!

— Моя жизнь? — пробормотал он со странной неприятной усмешкой. — У меня… особые отношения со смертью.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты могла это наблюдать, — демон пожал плечами. — Она отказывается меня принимать. Постоянно случается что‑то, не дающее пересечь черту. Иногда доходит до смешного.

— Звучит так, будто ты намеренно пытался свести счёты с жизнью, — растерянно проговорила я.

— Пытался, — он пожал плечами с совершенно невозмутимым видом. — Пока не понял всю бесполезность этого занятия.

— Но зачем?! — вытаращилась я на Менгереля.