Венец безбрачия

Хотя если вспомнить то, что со мной морально делали на работе, то, пожалуй, да. Я изменила еще в тот момент, когда увидела счета-фактуры на аванс, выписанные задним числом. В тот момент я посмотрела на наименования и нехорошим взглядом обвела присутствующих. Где этот мутант? Где это несчастное порождение ядерного взрыва начальственного гнева? Все спрятали глаза, как бы занимаясь своими делами. Странно, но у всех руки на месте…

— Неверную невесту нужно наказать! — зловеще изрек герой, глядя на меня так, словно я лично с пеной у рта клялась в верности, а рядом стоял мой личный стоматолог, чтобы тут же предоставить доказательства клятвы в ассортименте. — Ты обязана всю ночь не спать и сидеть у домашнего очага! Так делают жены воинов, когда воин уходит в набег! Если огонь погас, то жена его не ждала! Шлялась где-то или спала! Жена должна ждать воина дома не смыкая глаз! И не дай боги, огонь любви погаснет…

Голос организатора местной олимпиады стал совсем зловещим и многообещающим… Я открыла форточки везде, где могла, перекусила нетронутыми макаронами, а потом увидела огромное зеленое тело, которое развалилось на кровати и храпело так, что закладывало уши. На полу, на ламинате, горел костер, куда были брошены обломки дверей и дверца покалеченной тумбочки, обнажающая залежи моего исподнего.

Я сидела на полу, чувствуя себя горе-туристом, комариной кормушкой, столовой для клещей. Мои глаза скользили по разрисованным стенам, а я вспоминала то блаженное время одиночества, когда здесь было чистенько, красиво и уютно. Не хватало гитары, чтобы побренчать на радость соседям какую-нибудь подохно-походную заунывную песенку на трех аккордах.

— На медведя я, друзья, на медведя я, друзья, выйду без испуга… — мурлыкнула я, обнимая колени. — Если с орком буду я, если с орком буду я… А медведь с подругой! Если будут орка жрать, я успею убежать… Парам…

Сразу вспомнились бородатые товарищи, которые выглядели так, словно выползли из коробочки со свитерами.

— Изгиб гитары желтой трясется на коленях, — нараспев мурлыкнула я, тяжело вздыхая. — Я знаю три аккорда, пищу я, как комар… Поэтому сегодня всю ночь без сожаленья придется вам прослушать весь мой репертуар.

Орк заливисто захрапел, переворачиваясь на другой бок.

— Сначала с одобреньем, а после с раздраженьем, чуть позже просто с матом орете вы: «Заткнись!» — мелодично пробурчала я, глядя на огонек. — Я спрятал телефоны, приемник, батарейки… Как здорово, что все вы здесь сегодня собрались!

Огонь потрескивал, жених похрапывал, уткнувшись мордой в подушку, а я продолжала мурлыкать.

— Я спел уже про звезды, про травку, про листочки. Не надо мне пытаться заткнуть рот шашлыком… Не пейте очень много, поберегите почки! Я знаю много песен об этом и о том… Ну что вы, в самом деле? Куда же вы, ребята? Не нужен ни священник, ни дядя-экзорцист, — усмехнулась я, сочиняя на ходу, чтобы не уснуть. — Ключи от таратайки я тоже тихо спрятал… Как здорово, что все вы здесь сегодня подрались!

На ламинате красовалось черное кострище, был соблазн потушить огонь, но, увы, мне бы день простоять да ночь продержаться.

— Как тяжело культуру нести в тупые массы. Таких простых куплетов у барда завались для тех, кто не решился пешком идти по трассе. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — сонно бурчала я. В пламени костра сгорали все розово-сопливые мечты, портреты тех, кто нравился, книги, героиней которых себя представляла, черновики отчетности, акты сверок.

Я стиснула зубы, сходила на кухню, притащила кружку и слегка притушила пламя страсти, оставив маленький огонечек. Пусть знает зеленое чудовище, что я его слегка недолюбливаю!

Иногда мне, как бухгалтеру, хотелось выставить счет судьбе. Но судьба оказалась не самым лучшим контрагентом, поэтому уже много лет жду, когда она мне его оплатит. Я протяжно зевнула и устало прикорнула возле стеночки. Проснулась оттого, что стало жарковато. Припекало… Огонь любви разгорелся с такой силой, что я испугалась. Горело покрывало, упавшее с кровати, горели занавески!

Я бросилась на кухню, схватила чайник и побежала тушить огонь любви, который посчитал, что занавески мне больше не нужны, всеми подручными аргументами! Поливая пламя из чайника, я с ужасом осознавала, что пытаюсь потушить торфяники кружкой чая. Мысли о том, что скоро весь дом станет погорельцами, придавали мне такое ускорение, что я уже летела с новой порцией воды, пока суженый, в набедренную повязку ряженный, сопел во сне и с кем-то воевал. Перед глазами мелькали местные новости: «При пожаре не пострадал никто. Виновница пожара скончалась в реанимации от удушения!» Я бросилась в ванную, схватила ведро для мытья полов, набрала воды и побежала тушить кровать, заливая ее водой. Под ногами была грязь, но я уже заливала водой новый очаг возгорания! Одна занавеска висела обугленной тряпкой, я поливала вторую. Через десять минут пожар был ликвидирован собственными силами. Пожарный храпел, пожарная умывалась, чувствуя, что после такого подвига срочно нужен душ!