Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу

Ощущения, скажу я вам, необыкновенные! С другой красоткой я трахался зимой прямо в сугробе. Снял дублёнку, постелил на снегу, положил девушку на спину, стянул колготки и сунул ей по самое не могу. Правда, мы потом оба простыли, но это мелочь. Ирке сказал, что простудился на рыбалке. Купил на рынке свежей рыбы, приехал домой, соврал, что сам наловил. Ирка обрадовалась, уху сварила. Отпаивала меня чаем с мёдом, ставила горчичники, парила ноги.

А какая заманчивая штука минет на ходу… Я ехал с очередной подружкой по ночной автотрассе. Вёз её домой, уже изрядно ею насытившись. Скорость приличная. Так вот моя подружка наклонилась, расстегнула ширинку и взяла в рот моего “дружка”. Я тут же поплыл и сбросил скорость. Ушёл на правую полосу, включил аварийку и кончил.

Я тогда даже закурить не смог. Руки дрожали. Минет на ходу — это что-то невообразимое. Потом пришлось заехать в укромное место и начать всё по новой. Домой заявился под утро в прекрасном настроении. Ирка не спала, высматривала меня в окно. Глаза припухли от слёз. Я соврал, что мобильный разрядился, а подзарядка осталась дома. Мне почему-то стало её жалко. Я обнял Ирку, вытер слёзы, наврал, как проколол на пустынной трассе колесо. Телефон умер, не позвонить. Долго ждал, пока кто-нибудь остановится. Дал денег, снял колесо и поехал на чужой машине в круглосуточный шиномонтаж. Звонить ей с другого телефона не стал. Разнервничался, забылся, не хотел будить. Моя нежность так подействовала на Ирку, что она моментально схавала моё враньё и подобрела.

Обрадовалась, что живой. Призналась, что утром хотела обзванивать больницы и морги.

Вот такая идиллия. Она меня накормила, уложила спать, а сама поехала в клинику вновь проверять своё сердце. Оно конкретно у неё барахлит.

Когда стало понятно, что Ирка не жилец и её положили в клинику надолго, я махнул с очередной любовницей на море. Боже, какая оторва! Как мне было с ней хорошо! Мы целыми днями занимались любовью в море. Надевали ласты, маски, заплывали далеко за буйки и занимались сексом. Не сосчитать, сколько раз я трахал её на пляже. А что эта красотка творила в туалете!.. Только сяду на унитаз, она тут как тут — садится лицом ко мне на колени и начинает скакать. Однажды мы забрались на вершину скалы и занялись безумным развратом. Красота! Высота! Мы парили, как птицы. Подкатились к самому краю. Счастье, что не упали.

Да… что мы только не вытворяли… Я даже капал расплавленный парафин с горячей свечки на её тело. Она стонала от удовольствия. Как же меня возбуждает вид извивающейся и стонущей женщины… Моей любовнице нравилось ощущение лёгкой боли. Я завязывал ей глаза, а она пыталась угадать, куда упадёт следующая капля. Лежала такая красивая, широко раскинув длинные ноги в туфлях на высоких каблуках. Туфли — это мой подарок. Красные, с острым носком. Такие, как я люблю. Я даже слегка возбудился, когда увидел эти туфли в магазине. Подошёл к витрине, чувствую, как у меня встаёт. Продавщица, видимо, что-то почувствовала, окинула меня тревожным взглядом. Вероятно, подумала, что я маньяк.

Никогда не забуду эту поездку. По вечерам мы шли с девицей в какой-нибудь ресторанчик у моря. На мою спутницу оглядывались все прохожие, ведь на ней была одежда из латекса, а он как вторая кожа. Девушка в латексе быстро возбуждается. Латекс не пропускает воздух и повышает температуру тела, а это приводит к высокой возбудимости. По ночам я смазывал её с головы до ног топлёным шоколадом или поливал взбитыми сливками. А один раз засунул в неё банан, а он сломался. Хорошо, сумел его вытащить.

В последнюю ночь перед отъездом в Москву мы играли с ней в узника и тюремщика. Я связал её верёвкой, заклеил рот скотчем. Жаль, не было наручников. Мне нравилось проявлять агрессию и власть, чувствовать, что моя партнёрша — беспомощная жертва. Подружке нравилась роль узницы. Она натурально стонала и плакала. А потом ей стало по-настоящему страшно, и дурёха заревела. Реветь в голос не получалось, мешал скотч. Когда хлестал её ремнём, я забылся и кончил в тот момент, когда чуть не забил бедняжку. Я её развязал, она была еле жива. Всё тело в синяках. Я просил прощения. Сам не знаю, как это получилось… Мне было так классно! Я не осознавал, что делаю. Ночью я мазал мазью её раны. В общем, я всё ей компенсировал. По дороге в Москву купил кучу шмоток, дал денег. Она меня простила. Я отвёз девушку домой и сделал всё возможное, чтобы никогда больше её не видеть».

Глава 11

Я отправилась на кухню, сварила крепкий кофе и вышла на балкон. Продолжила чтение в плетёном кресле-качалке.