Венец безбрачия

— Послушайте, Юлия! Вот только не надо строить из себя святую наивность! Вы целых три года вращались в петербургском свете и, надо полагать, нередко посещали маскарады. Стало быть, вы должны знать, что многие замужние дамы ездят туда исключительно в поисках приключений. С этой целью они отправляются на маскарад одни, без мужей и родственников. А вот незамужние девицы… — он выдержал паузу и многозначительно посмотрел ей в глаза, — незамужние девицы никогда не ездят на маскарады одни. Это незыблемое правило, и если какая-то девушка осмелится нарушить его, она рискует навсегда утратить добрую репутацию… или, по меньшей мере, нарваться на неприятности. Вы, дорогая моя, нарушили это правило. Так на что же вы теперь обижаетесь? На то, что вас приняли за ту, кого вы пытались изобразить?

— Но я вовсе не пыталась изображать легкомысленную замужнюю кокетку!

— Неважно. Достаточно того, что вы явились на маскарад одна. Кстати, — Матвей с любопытством посмотрел на Юлию, — а зачем вы это сделали?

— Потому что мне стало скучно сидеть в имении, и я… — она замолчала, досадливо прикусив губу.

— …И вы захотели развлечься, — с улыбкой докончил за нее Матвей. — Ну что ж, тогда вам тем более не на что жаловаться. Приключения на свою голову вы таки нашли.

Глаза Юлии потемнели от возмущения, а на бледных щеках вспыхнули два ярких пятна.

— Так, выходит, это я сама во всем виновата, а вы не сделали ничего дурного? — сдавленно процедила она. — Ловко же вы все вывернули, ничего не скажешь!

— А вы ожидали, что я буду перед вами униженно извиняться? — вызывающе спросил Матвей. — Нет уж, голубушка, этого вы от меня не дождетесь. Я и так слишком долго терпел ваши капризы, но всему есть предел.

— Убирайтесь отсюда! — закричала Юлия, гневно топнув ногой. — Я… я больше не желаю иметь с вами никаких дел!

— Да ради Бога, — презрительно бросил Матвей, направляясь к дверям.

— Скатертью дорожка!

— И вам желаю всего хорошего, — издевательски произнес он, обернувшись назад и окинув ее взглядом насмешливого сожаления.

Не успела за ним закрыться дверь, как в библиотеку вошла Виолетта. Ее глаза изумленно расширились, когда она увидела, как Юлия мечется по комнате, яростно обмахиваясь веером и бормоча всевозможные проклятья в адрес Матвея Елагина.

— Что случилось? — испуганно спросила Виолетта. — Вы опять повздорили?

— Повздорили? — с нервным смешком переспросила Юлия. — О нет, дорогая, мы не повздорили! Мне только что наговорили немыслимых оскорблений, и произошло это не где-то, а в моем собственном доме!

Не переставая кружить по комнате, она во всех подробностях передала Виолетте разговор с Матвеем. Потом бросила веер на диван и, уперев руки в бока, выразительно посмотрела на подругу.

— Ну, дорогая Виола, и что ты на все это скажешь? — спросила она. — Надеюсь, ты не считаешь, что в нашем скандале виновата только я?

— Я считаю, — задумчиво отозвалась Виолетта, — что вы оба повели себя не лучшим образом. Но ты все-таки виновата больше, потому что ты первая начала говорить Матвею гадости. И что ему оставалось? Либо терпеливо сносить твои насмешки, как последнему олуху, либо ответить тем же!

— Да, — неожиданно согласилась Юлия, — конечно, это все затеяла я. Правда, я не собиралась разругаться с ним в пух и прах, а всего лишь хотела отомстить за вчерашнее.

— А вышло, что ты сделала хуже только себе, — с досадой заметила Виолетта. — С кем ты теперь поедешь на завтрашний бал? Кто будет защищать тебя от опасного врага? Надо было подумать об этом, прежде чем указывать Елагину на дверь! Ну да что теперь говорить, — обреченно махнула она рукой. — Дело сделано и назад ничего не воротишь. Разве что ты сама попытаешься с ним замириться…

— Никогда! — горячо воскликнула Юлия.

16

Выйдя из библиотеки, Матвей поднялся к себе, закурил сигару и принялся возбужденно мерить шагами комнату. Он был в таком бешенстве, что ему хотелось крушить все вокруг. Подумать только: его, словно какого-то шкодливого юнца, уличили его во лжи и заставили объяснять причины неблаговидного поступка! Его — сильного, независимого человека, который чего только не пережил за свои двадцать пять лет! Никогда в жизни Матвей еще не чувствовал себя таким униженным. Но досадней всего было сознавать, что в это нелепое, идиотское положение он поставил себя сам.

Какого черта он с самого начала не рассказал Юлии правду про тот маскарад? Ответ был прост: он смалодушничал. Испугался, что она не поверит ему, станет о нем плохо думать, и счел за лучшее все отрицать. В тот момент ему казалось, что это будет самым благоразумным решением. Матвей не сомневался, что большинство мужчин на его месте повели бы себя точно так же. К несчастью, втолковать все это Юлии было невозможно.